После подписания царем, сенаторами и наличным высшим духовенством с подлинным списком Духовного регламента был послан в Москву «нарочно» подполковник Семен Давыдов[896]. С ним же были посланы в Москву указы о предстоящем сборе подписей под Духовным регламентом московскому вице-губернатору Воейкову и златоустовскому архимандриту Антонию, которым предписывалось оказывать подполковнику содействие в собирании подписей. Одновременно были посланы указы из Сената епископам Московской губернии – ростовскому, суздальскому, коломенскому и другим, чтобы они к 1 мая пожаловали в Москву для дачи своей подписи под Регламентом. Сенат не настаивал на единовременном сборе прибывавших в столицу иерархов, он указывал Давыдову собирать подписи, «не ожидаяся других приезду», мотивируя это условие заботой, «дабы в том им (епископам и архимандритам. – Н. В.) на Москве замедления не было». Давыдов должен был, «как кто приедет, объявя, предложить им указом ц[арского] в[еличества], чтоб они, заслушав оной, подписали руками своими». При этом указ точно обозначил даже место [для подписей] – на какой стороне должны были давать свои подписи епископы, а на какой – игумены и архимандриты. После подписания Регламента утвердившие его духовные лица могли «ехать в свои места по-прежнему».

Если же встретится духовное лицо, которое «подписываться не станет», то оно должно [было] сообщить свои основания подполковнику и сопровождавшему его архимандриту Антонию «и у того взять на писме за рукою, какой ради притчины оной не подписывается, чтоб о том показали имянно». Иерархов, не явившихся по болезни, подполковник и архимандрит должны были посетить в их домах и также получить от них подписи. О ходе порученного ему дела – «что будет у него чиниться» – Давыдов должен был еженедельно сообщать в Сенат по почте. При выполнении объездов и подполковник, и златоустовский архимандрит получали подводы из Ямского приказа, а прогонные деньги – из Штатс-контор-коллегии.

На листах 75–78[897] сенатского экземпляра старинным письмом, иногда дрожащей рукой, русские иерархи, «во утверждение и во исполнение непреложное», дали свои подписи под актом, уничтожавшим вековой институт патриаршества, который знаменовал собою независимость православной церкви от светской власти и гарантировал ей дотоле безраздельное влияние на мысль и идеологию русского общества.

Как можно судить по порядку подписей епископов на левой стороне листов Регламента, подполковник Давыдов и архимандрит Антоний из Москвы направились с Регламентом в старейшую, Киевскую епархию, а оттуда – в Казанскую. В Казани [Регламент] подписали митрополит Казанский Тихон и епископ Вятский Алексей. Быть может, сюда был вызван и епископ Астраханский. Подпись Иоакима астраханского следует за подписью епископа Вятского. Далее Давыдов с Антонием, очевидно, были на севере и получили подписи Варнавы, епископа Холмогорского, и Боголепа, епископа Устюжского. После этого Регламент с подлинными подписями духовенства был передан в Сенат – как [в] хранилище законов, в архиве которого он и сохраняется в настоящее время.

Утверждая указы, Петр и в других случаях давал распоряжение о хранении подлинника в Сенате, а в учреждения, для которых издаваемый законодательный акт служил основанием их организации и отправления действий, посылались копии за подписью сенаторов или только сенатского обер-секретаря. Вот характерная в этом отношении резолюция, написанная Петром собственноручно на «Наказе генерал-майору Чернышеву», от 5 февраля 1722 года: «Сию оставить в Сенате, а которые раздавать посланным, те закрепить Сенату своими руками сей же недели, и чтоб оные ехали немедленно»[898]. В 1716 году Петр при отсылке в Сенат Воинского устава, давая указания о напечатании и рассылке его, писал: «А оригинал оставте у себя в Сенате»[899]. Благодаря этим и другим подобным распоряжениям царя, а также заботам его об устройстве архивов и хранении в них бумаг и документов наша историческая наука имеет в сохранности почти все важнейшие акты эпохи Петра I, вскрывающие своеобразные черты и особенности его правотворческой работы.

В законодательной практике Петра I можно наблюдать законы, бывшие источником действующего права и не подписанные царем, а наряду с ними – законы, подписанные царем и тем не менее не вступавшие тотчас по подписании в действие. К числу наиболее ярких указов первого рода принадлежит «Должность Сената» в редакции 1718 года, [от] декабря, без обозначения числа. Как мы знаем из главы о первоначальных проектах Петра, большая часть проекта этого закона была написана собственноручно им самим[900]. Присланная в Сенат в декабре 1718 года во второй – Б – редакции[901], «Должность Сената» не имела подписи Петра и тем не менее была источником действующего права с этого времени [и] до издания исправленной и дополненной, шестой – Е – редакции этого закона от 27 апреля 1722 года.

Для понимания данного явления необходимо объяснить особенности в этом отношении правотворчества Петра I. Законы его, как уже было указано, имели несколько редакций. Например, рассматриваемый закон, «Должность Сената», имел их шесть; три из них, а именно вторая – Б – редакция (беловой текст), третья – В – редакция и последняя, шестая – Е – редакция, были в течение известного времени действующими законами. Остальные же, средние редакции были только отдельными моментами в стадии выработки. Этот факт объясняется тем, что законодатель, вырабатывая какой-либо важный закон, не решался без проверки его действия в жизни издать его окончательно, подписать и напечатать. Такие законы обычно передавались в Сенат только переписанными, но не подписанными. Подобного рода акты законодатель, очевидно, считал еще не отлившимися окончательно и относился к ним как к lex minus perfecta[902]. Таким законом и являлась, например, «Должность Сената», хотя она была исправлена царем и прислана в Сенат для действия по ней. На нее ссылался законодатель в других законах, например в указе: «Ко обыкновенной должности обер-секретаря ‹…› Равным же образом доносить нам обер-секретарю и о том, ежели в Сенате хотя что малое учинится против указу, данному о Должности 1718 г., декабря в… день»[903]. В то же время «Должность» не рассматривается законодателем как окончательный закон. Она подвергается время от времени переработке. Через четыре месяца после отсылки ее в Сенат она еще раз пересматривается и дополняется. По резолюции Петра: «Письменный указ сделать, а не печатать»[904] – она была переписана набело и опять не получила окончательного утверждения, [т. е.] все еще не рассматривалась законодателем как lex plus perfecta[905]. Через два года «Должность» вновь дополняется и наконец через год еще раз пересматривается, вновь перерабатывается и тогда уже, будучи подписана Петром, публикуется с весьма характерной его резолюцией: «Поступать по сей, а старую ради ее негодности отставить»[906].