– Как вы себя чувствуете, милорд? – спросил профессор, заботливо накидывая пальто Россу на плечи. – Разрешите посчитать ваш пульс.

– Не идеально, но гораздо лучше, чем прежде, – отчеканил лорд-канцлер, но запястье протянул без сопротивления, а также позволил заглянуть под нижние веки.

– У вас полопались капилляры, но в целом состояние удовлетворительное. Голова не болит? Не кружится? Нет. Ну и замечательно! Желудок болит?

Жжение унялось еще во время полета на одном из Неспящих, и теперь ныл только синяк от удара полицейской дубинкой. Но в целом Росс ощущал себя выжатой досуха тряпкой, в чем откровенно признался Коринею:

– Не стану корчить из себя героя, мэтр, и не откажусь от возможности полежать в чистой сухой постели хотя бы несколько часов.

– Очень хорошо. Вы, как и прежде, вдохновляете своим здравомыслием, милорд, – обрадовался отрекшийся маг. – Я бы и сам не прочь отдохнуть от событий этой ночи. Нам всем не мешает чуть-чуть прийти в себя. Особенно нашей отважной ланвилассе.

– Очень точное сравнение, – согласился Джевидж и тревожно покосился на отрешенную и целиком погруженную в раздумья Фэйм.

Что делать с ней теперь, когда… случилось то, что случилось, он не знал. Правда не знал и боялся даже загадывать о предстоящем откровенном разговоре с мистрис Эрмаад. Если уж он, этот разговор, когда-либо состоится.

Один лишь ВсеТворец ведает, каким чудом Грифу Девраю удалось на ближайшей почтовой станции раздобыть старую карету. Должно быть, сказался рейнджерский опыт вытрясать из обывателей необходимое армии снаряжение, когда зачастую в придачу к доброму слову просьбы и честному серебру расчета идет снятый с предохранителя дробовик.

– Благодарю за службу, капитан, – чопорно кивнул Джевидж, пожимая руку бывшему рейнджеру.

Хотел сказать что-то более душевное, но не получилось. Все возвращалось на круги своя, особенно привычка разговаривать с малознакомыми людьми.

Во рту собралась горькая желчная слюна.

«Дьявольщина! А ведь прежняя шкура оказалась мала, ой как мала! Того и гляди – удушит».

Всю дорогу до дома профессора Фэйм, вопреки всем ожиданиям, провела в полудреме. После встречи с ослепительными Неспящими обычная жизнь казалась ей бесцветной и пресной. Исчерпались последние силы, накрыла волна смертельной усталости, и в квартиру Коринея мистрис Эрмаад внесли уже на руках. Кто внес? Скорее всего, мистрил Деврай.

Во всяком случае, так решила Фэймрил, когда при пробуждении обнаружила себя одетой в нижнюю сорочку и широкий атласный халат мистрис Филфир, лежащей на широкой кровати в затемненной спальне. Каминные часы как раз отзвонили три часа пополудни, сквозь щелку в толстых шторах пробивался яркий солнечный лучик, а это означало, что она проспала почти весь день. Без кошмаров и страшных видений, хотя если быть откровенными, то с ночными приключениями никакой сон не сравнится, даже самый сказочный. Впрочем, теперь мистрис Эрмаад верила в сказки почти так же, как в детстве, истово и убежденно. Так бывает, когда сама попадаешь в легенду или древнее сказание.

Фэйм еще немного понежилась на мягкой перине, всем сердцем завидуя профессору, спящему на такой роскоши каждую ночь. Странствия в компании с Россом Джевиджем научили женщину ценить такие приятные мелочи, как теплое одеяло, таз для умывания и ночная ваза. О, чуть не забыла! Еще пушистые домашние тапочки!

В соседней со спальней комнате на кожаном диване, накрыв лицо шляпой, дрых без задних ног белобрысый сыщик из Фахогила. Вот что значит Судьба – приехал Гриф Деврай ловить убийц юных чаровников, а оказался втянутым в гораздо более загадочную историю и вынужден был помогать преступникам. Вот и загадывай на грядущее.

О собственном будущем Фэймрил старалась не думать. Совсем.

Она осторожно прошлась по обширной квартире мэтра, не обнаружив ни Коринея, ни Кайра. Не иначе неугомонный профессор, кое-как приведя себя в порядок, умчался на кафедру, где без его бдительного ока, постоянного надзора и мудрого руководства все пропадет и развалится в одночасье. Он такой!

Осталось только разыскать виновника всего переполоха – его высокопревосходительство Росса Джевиджа. В конце концов, к нему вернулась память – вполне законный повод поздравить милорда с удачно завершенной битвой и пожелать победы в войне.

Лорд-канцлер с отрешенным видом лежал в горячей ванне с рюмкой коньяка в одной руке и жутко вонючей сигарой в другой, откровенно наслаждаясь купанием. Но взгляд его, когда Фэймрил просунула голову в дверь ванной комнаты, был словно щит в руках тяжеловооруженного воина времен короля Ордуина – твердый и непробиваемый.

– Простите, милорд, – пискнула мистрис Эрмаад и поспешно скрылась из виду.

Сутками раньше они бы вместе посмеялись над двусмысленностью случая, но только не теперь. Росс мог быть наг, словно в час своего появления на свет, но с головы до ног его покрывала невидимая броня хладнокровия и отстраненности. С одной стороны, Фэйм спасла Джевиджа от неминуемой гибели, потому что без помощи Неспящих они никогда не нашли бы этот злополучный дом, где производился обряд, а с другой стороны, к ней вернулся прежний, недобрый лорд-канцлер. Теперь мистрис Эрмаад его не страшилась, как раньше, но безвозвратно ушла недавняя легкость.

Но Фэймрил Бран Эрмаад тоже изменилась навсегда. Она научилась жить сегодняшним днем, ценить то малое, что имеется в распоряжении прямо сейчас, не жалеть себя и не скулить о несбывшемся. И она не боялась. Они с Россом Джевиджем доведут начатое до самого финала, а разбираться, кто прав и кто виноват, будут после. А может, и не будут, а просто разойдутся в разные стороны, каждый в свою жизнь. В чем сомнений нет, так это в том, что милорду под силу покончить с заговором и разоблачить двойника.

Осталось только стиснуть зубы и дождаться развязки. Чего-чего, а терпения мистрис Эрмаад не занимать.

Когда естественный порыв крушить все вокруг прошел, настало время трезвого расчета и анализа. Благодаря профессорскому зелью Росс не чувствовал потребности в сне, но здесь коренилась новая опасность. Завтра истечет срок его действия, и вместо решительной атаки на позиции врагов-заговорщиков Джевиджа ждет… вообще непонятно, что его ждет. То ли крепкий сон, то ли тяжелейшее похмелье, то ли несколько дней в бессознательном, а потому уязвимом состоянии.

– Надо нейтрализовать ваше зелье, мэтр. Это можно сделать или уже ничего не вернешь?

Кориней задумчиво почесал блестящую лысину.

– Я попытаюсь что-то предпринять… Но! Ничего обещать не могу, запомните, – он едва скрывал раздражение. – Ох, вы меня и озадачили, милорд. Так с магией нельзя. Хочу – сплю, хочу – гуляю. Всему есть цена. Вы уже четвертые сутки не спите. Знаете, что с вами было бы без моего зелья?

Росс знал. И старался о таком развитии событий слишком много не думать.

– Вот то-то же, милорд! – назидательно фыркнул мэтр. – Уже бы в Лечебнице сидели, в смирительной рубашечке.