Меня удивил прекрасный, цветущий внешний вид архиепископа, которому было не больше шестидесяти, и его моложавое лицо. Борода у него была ещё довольно тёмной, а взгляд — внимательным и приветливым. Увидев нас, он сразу встал и, широко улыбаясь, шагнул нам навстречу.

— Я очень рад принять вас в Греции! — выпалил он вместо приветствия на чистейшем итальянском. — Я хотел бы передать вам нашу глубочайшую благодарность за то, что вы делаете для христианских церквей.

Нарушив протокол, архиепископ Христодулос сам представил нам остальных присутствующих священников, среди которых была большая часть членов Синода Элладской Церкви (я осознала своё невежество, поскольку была не в состоянии различить ранги православной иерархии по одежде и нагрудным украшениям): его высокопреосвященство митрополит Стагеса и Метеора Серафим (как оказалось, здесь было не принято называть фамилии священников, занимающих высокие церковные должности); митрополит Кайсариани, Вирона и Химеттуса Даниил; митрополит Месогаии и Лауреотики Агафоник; их высокопреосвященства митрополиты Мегары и Саламины, Халкиды, Фессалиотиды и Фанариоферсалы, Милетен, Эрессоса и Пломариона… Одним словом, длинный перечень почтенных митрополитов, архимандритов и епископов с величественными именами. Если встреча в день нашего приезда в Иерусалим показалась мне преувеличенным результатом любопытства патриархов, встреча в этом зале гостиницы «Гран Бретань» показалась мне ещё более чрезмерной. Сами того не желая, мы превратились в героев.

Присутствующие возлагали на наши действия огромные надежды. Несмотря на наш неоднократный отказ, в конце концов капитану Глаузер-Рёйсту пришлось рассказать о рискованных приключениях, через которые нам приходилось пройти до сих пор, опустив, однако, все важные подробности и всё, что касалось братства ставрофилахов. Мы никому не доверяли, и было бы вовсе не безумием предположить, что в этом приятном обществе находится внедрившийся член секты. Несмотря на многочисленные просьбы, он также ничего не сказал о том, какое именно испытание предстояло нам пройти в Афинах в эту ночь. Во время перелёта в самолёте мы решили, что важно сохранить это в секрете, так как невинное вмешательство какого-нибудь любопытного могло сорвать нам достижение цели. Естественно, его высокопреосвященство Христодулос, а также кое-кто из близких ему в Синоде людей были в курсе, но больше никто не должен был знать, что на закате этого дня трое странных бегунов, по крайней мере двое из которых больше походят на библиотекарей, чем на атлетов, оросят потом землю Аттики, чтобы получить право и дальше рисковать жизнью.

Нас пригласили на великолепный обед в отдельном зале ресторана гостиницы, и я получила море удовольствия от тарамосалата[38], мусаки[39], сувлакии с цацики (жаренных на решётке кусочков свинины, маринованной в лимонном соке с травами и оливковым маслом, в сопровождении знаменитого соуса из йогурта, огурца, чеснока и мяты) и оригинального клефтико[40]. Отдельного упоминания заслуживает ни с чем не сравнимый греческий хлеб, приготовленный с изюмом, травами, овощами, оливками и сыром. А на десерт немного «свежики фруктики». Чего ещё желать? Нет на свете кухни лучше средиземноморской, и Фараг доказал это, пообедав за троих или за четверых.

Когда мы наконец освободились от протоколов и священники-бородачи разошлись, нам пришлось поскорее браться за работу, потому что оставалось ещё много дел. Его высокопреосвященство Христодулос захотел остаться с нами на весь вечер, посмотреть, как мы готовимся к испытанию и организовываем забег, и вопреки тому, что могло показаться, присутствие столь важной особы оказалось не помехой, а совсем наоборот, потому что, как только исчезли члены Синода и епископы из архиепископства, его высокопреосвященство явил нам жизнерадостный, молодой и спортивный дух, намного превосходящий настрой нас троих вместе взятых.

— Я должен готовиться к Олимпийским играм 2004 года! — постоянно повторял его высокопреосвященство, который гордился и радовался по поводу того, что Афины были выбраны следующей за Сиднеем столицей Олимпийских игр.

Его высокопреосвященство рассказал нам, что первые Игры современности состоялись в Греции в апреле 1896 года, после более чем тысячапятисотлетнего перерыва. Победителем в марафонском забеге стал двадцатитрёхлетний греческий пастух не больше метра шестидесяти ростом по имени Спирос Луис. Впоследствии признанный национальным героем Спирос пробежал расстояние от деревни Марафон до олимпийского стадиона в Афинах за два часа пятьдесят восемь минут и пятьдесят секунд.

— Он, наверное, был профессиональным бегуном? — с интересом спросила я. В глубине души я была абсолютно уверена, что не смогу преодолеть это испытание, и эта уверенность была больше, чем сомнение или колебания. Я просто знала, что никогда в жизни не смогу пробежать тридцать девять километров. Это было эмпирически, по-картезиански невозможно.

— Нет, нет! — ответил его высокопреосвященство, широко и горделиво улыбаясь. — Спирос участвовал в забеге совершенно случайно. В то время он был солдатом в греческой армии, и в последний момент его полковник уговорил его попробовать. Да, он, кажется, действительно хорошо бегал, но у него не было ни тренировок, ни подготовки. Он просто кинулся бежать из патриотизма, чтобы кто-то из греков бежал в самом важном греческом забеге. Мы же не могли позволить выиграть иностранцу!

Однако Спирос не получил за свой подвиг золотой медали, потому что на тех первых Олимпийских играх эту награду чемпионам ещё не вручали. Всё же ему предоставили пожизненную ежемесячную пенсию в размере 100 драхм, и он получил телегу и коня, чтобы работать в поле.

— Но знаете, что самое интересное? — гордо добавил его высокопреосвященство. — Через сорок лет после этого он был знаменосцем греческой делегации на церемонии открытия Олимпийских игр в Берлине в 1936 году и передал в руки Адольфа Гитлера лавровый венок, символ мира.

— Но он всё же не был спортсменом, так ведь? — снова спросила я.

— Нет, сестра, нет. Он не был спортсменом.

— Ну, раз он не был спортсменом и на то, чтобы пробежать тридцать девять километров, у него ушло почти три часа, сколько времени может уйти у нас? — поинтересовалась я, глядя на капитана.

— Всё не так просто, доктор.

Кремень достал записную книжку размером с небольшой кошелёк и начал листать её страницы, пока не нашёл нужную запись.

— Сегодня 29 мая, — начал он своё объяснение, — и, согласно данным, полученным из архиепископства, солнце в Афинах сядет в 20:56. Завтра, 30 мая, солнце взойдёт в 6:02 утра. Так что у нас есть девять часов шесть минут на прохождение испытания.