— Спасибо, — ответила она. — Я хочу поговорить.

— Тогда прошу.

Она молчала.

— Прости, Анна. Ты в порядке?

— Не совсем, — отозвалась она. — А ты?

— Я в порядке, — сказал я.

— Я не плакала, — сказала она. — Ни слезинки не проронила.

— Если хочешь, то давай.

— Я сидела, не шевелясь, — заговорила она. — Его голова у меня на коленях. Я смотрела на него. Его глаза были закрыты. Я была этому рада. Я не двигалась. Боялась шевельнуться. Словно могла его разбудить. Я не спала, может, задремала на минутку. Не знаю. Через несколько часов он застыл и похолодел. Не знаю, сколько времени это заняло, могу ошибаться. Я думала о том, чтобы принять вторую пилюлю самой. Это было бы мелодраматично. Неправильно. Я хочу снова увидеть своих детей. Стыдно говорить об этом, но я почувствовала некоторое облегчение.

— Конечно, почувствовала, — подбодрил я. — Как могло быть иначе?

— Да. И мне стало легче при мысли — об этом мне тоже стыдно говорить, — что я люблю своих сыновей и дочь, своих внуков гораздо больше, чем любила Алана. Если я его вообще любила. Я говорила себе, что теперь свободна и могу вернуться к ним.

— Да, — сказал я. — Ты вернешься.

— Я не свободна, — возразила она.

Она встала и начала раздеваться. Сняла рубашку.

— Что я делаю? — воскликнула она. — Прости меня. Я не знаю, что делаю.

— Все в порядке, — ответил я. — Не беспокойся. Это не имеет значения.

— Почему не имеет значения? — спросила она. — Потому что я — старуха?

— Потому что я — старик, — сказал я. — И мы закончили свое дело.

— Да, — согласилась она. — Мы его закончили. Мы сделали все возможное. Разве нет?

— Ты — да, — сказал я. — Ты — потрясающая.

— Спасибо. Я бы не справилась сама. Это расхожая фраза. Но я действительно сама не справилась бы.

— Справилась бы, — заверил ее я. — Ты все делала прекрасно.

— Может быть. Но ты мне очень помог. Ты храбрый. И спокойный.

— Я устал, — сказал я. — Совсем без сил.

Она закончила раздеваться.

— Рэй, он был красивым, чудесным мальчиком.

— Он был хорошим парнем, — согласился я.

Потом она сказала:

— Я лягу с тобой. Мне надо, чтобы меня кто-нибудь обнял. Очень надо побыть с кем-то рядом.

Прежде чем я возразил — я собирался возразить, — она легла ко мне в постель.

— Не просто с кем-то, — добавила она. — Мне нужно побыть рядом с тобой. Ты не против?

— Нет. Все хорошо, — сказал я.

Я уже сорок лет не спал ни с кем в одной постели. Я совершенно от этого отвык.

— Я просто хочу побыть рядом, — сказала она.

— Все в порядке, — ответил я.

— Тогда расслабься.

— Боюсь, что от меня не очень хорошо пахнет.

— От тебя хорошо пахнет, — ответила она. — Ты пахнешь, как старик.

— Спасибо.

— Я тоже не гардения, — добавила она.

— А если я буду храпеть?

— Я отодвинусь.

— А если ты захрапишь? — спросил я.

— Значит, тебе не повезло.

Мы немного помолчали, потом она рассмеялась (ее голос при этом дрогнул) и произнесла:

— Я девушка, которая ни перед чем не остановится.

Больше она ничего не говорила. Она заплакала, стараясь не шуметь. Я закрыл глаза и слушал ее рыдания. Я обнимал ее. Она обнимала меня. Мы походили на двух… Не знаю, на кого. На двух много переживших людей, разделивших одну судьбу. На неудачливых заговорщиков. На фронтовых друзей. Но не на любовников. И не на супругов. Два старых друга, обнявшиеся в последний раз.

Она уснула в моих объятиях. Утром, в шесть часов, когда я ее разбудил — я не спал, не мог уснуть, — она лежала на другой половине кровати.

— Что случилось? — спросила Анна.

Она еще не совсем проснулась.

— Прости, что разбудил тебя, — ответил я, — но мне надо с тобой поговорить. Ты можешь встать?

— Что-нибудь с Аланом?

— Уже ничего.

— Мне кажется, я должна к нему заглянуть, — сказала она.

— Я так не думаю, Анна. Не думаю, что тебе надо его видеть.

— Что случилось, Рэй? Который час?

— Шесть.

— Боже мой.

— Прости.

— Нет, — сказала она.

— Я так не могу разговаривать, — сказал я. — Я хочу сделать вот что. Я хочу, чтобы ты встала и собрала свои вещи. Ты можешь это сделать?

— Хорошо, — согласилась она.

Одевшись, она спросила:

— Я могу пойти пописать?

— Разумеется, — ответил я. — Но возвращайся.

Анна вышла из комнаты. Когда она вернулась, я сидел на краю кровати. Она села на свою кровать.

— Бедный мальчик, — проговорила она.

— Послушай меня, — начал я. Я всю ночь провел, раздумывая над тем, что скажу ей. — Я хочу, чтобы ты собрала свои вещи, некоторые, и ушла отсюда. Прямо сейчас.

— Подожди, — сказала она. — Куда я должна пойти?

— Куда хочешь, — ответил я.

— Я останусь с тобой, — сказала она.

— В этом не будет необходимости.

— Но я хочу, — настаивала она.

— Мне нужно, чтобы ты уехала, Анна. Я хочу остаться один. Хочу закончить отчет, прежде чем сюда придет Высокий.

— А потом?

— Потом я хочу остаться один. Я устал. Мне надо отдохнуть.

— Я дам тебе отдохнуть, — сказала она. — Я тебе помогу.

— Нет, — покачал я головой. — Мне не понадобится твоя помощь. Ты должна уйти. Ладно?

— Нет, — сказала она.

— Прошу тебя, Анна, делай, как я говорю. Достань из моего шкафа спортивную сумку. Пожалуйста, сделай это.

Она достала спортивную сумку.

— Положи ее на кровать, хорошо?

Она послушалась.

— Теперь вытащи оттуда мои вещи, — сказал я. — Просто вытряхни на кровать.

— Объясни, что я делаю, — попросила она.

— Вытряхиваешь мои вещи.

— Зачем?

— Я хочу, чтобы ты оставила в сумке носки. Эти деньги твои.

— Я не хочу твоих денег, — возразила она.

— Я тебя услышал. На дне сумки лежит конверт. Видишь?