— Прошли те старые добрые времена, когда тебе все кланялись и делали реверансы, уважая только за то, что у тебя есть деньги. Сейчас ты должен объяснять, откуда они у тебя взялись. Я в таких случаях ссылаюсь на судьбу.

Взволнованная, она подходит к окну.

— Люди думают, что если ты владеешь деньгами, то у тебя нет проблем. Если ты скажешь что-нибудь неприятное или оскорбительное, тебя тут же назовут богатенькой сучкой. — Флер пожимает плечами. — Мне это надоело, поэтому я решила быть со всеми милой и доброй.

— Поэтому ты и пошла работать в Дом милосердия? — тихо говорю я.

— В общем, да.

Она пристально смотрит на меня, очевидно ожидая осуждения с моей стороны. Но мне просто жаль ее.

— Мне безумно наскучили богатые принцы, которых отец постоянно подсовывал мне. Все, что мне было нужно, — это хороший человек, но я просто не знала, где его встретить. У меня было несколько вариантов работы, где не требовалось специального образования. Работа в Доме милосердия была моей третьей попыткой. Мне нравилось и нравится этим заниматься. А что касается хорошего мужчины, то его очень трудно найти, Холли. Ты должна это знать.

Оцепенев, я киваю. Я действительно это знаю. Знаю, что шанс встретить такого мужчину, какой встретился ей, выпадает лишь раз в жизни.

Флер накручивает прядь волос на палец, мечтательно глядя в пространство.

— И такого доброго и честного, — отрывисто произносит она и смотрит на меня. — А если к этому добавить то, что он великолепен в постели, то можно сказать, что он просто уникум.

Я опускаю глаза. Она говорит, и ее слова бьют меня наотмашь. Господи, хорош в постели? Не то чтобы он сильно возбуждал меня, но мне интересно слушать об этом. Я хочу знать, что теряю. Флер поворачивается ко мне спиной и смотрит в окно:

— Мы будем проводить больше времени вместе, когда он уйдет со своей работы.

— Уйдет со своей работы? — эхом отзываюсь я.

— Папа хочет предложить ему неплохую должность в своей компании.

— Но Джеймсу это не понравится! Он любит свою работу! — восклицаю я.

— Поживем — увидим.

От этой фразы у меня в голове все переворачивается. Как она собирается уговорить Джеймса бросить работу? Мне не хочется об этом думать.

Я встаю, собираясь уходить. Мне трудно сразу переварить столько информации. Я ставлю свой бокал на край стола. Услышав звон бокала, Флер поворачивается.

— Даже и не думай о том, чтобы рассказать ему об этом, Холли. — Он сейчас на мальчишнике, и ты не найдешь его. И не вздумай приходить завтра, иначе я попрошу охрану выгнать тебя. Тебе это не понравится, хоть ты и любишь оказываться в неловком положении.

Будучи не в силах вымолвить хоть слово, я мотаю головой.

— И не смей встречаться с ним после свадьбы. Я скажу ему, что ты патологическая лгунья. Он поверит мне, а не тебе.

Пауза. Флер с вызовом смотрит на меня, ожидая реакции. Поняв, что реакции не последует, она отворачивается.

— Впрочем, это все неважно. Джеймс — человек слова. — На ее губах играет надменная улыбка. — У настоящих мужчин есть одна особенность: если они берут на себя обязательство, то его выполняют.

— А зачем же ты хотела подружиться со мной?

Она пожимает плечами.

— Я хотела, чтобы мы сблизились. Ты… — Флер медленно опускает глаза, — …довольно обаятельная.

Спотыкаясь, я выхожу из комнаты. Слезы застилают мне глаза. С яростью я хватаюсь за ручку огромной дубовой двери, выскальзываю на улицу и бегу к Тристану, моему чудному Тристану. Нащупав в кармане ключи, я достаю их, вставляю и молюсь, чтобы мотор завелся. Тристан сейчас — мой спасительный островок в море отчаяния. «Он подобен хрупкому замку из песка», — добавляю я про себя, когда глушитель издает несколько громких хлопков. Мотор замирает. Ну же, Тристан! Охваченная злобой, я стучу по панели приборов. Увези меня отсюда! Я почти физически ощущаю на себе взгляд Флер. Снова пробую завестись, и на этот раз мотор тихонько, как бы извиняясь, начинает ворчать. Я включаю первую передачу, и мы с Тристаном лихо выруливаем на дорогу, ведущей к шоссе.

Между мной и Флер уже несколько километров, поэтому мне удается расслабиться. Неудивительно, что эта сука дружит со Святой Терезой. Парочка девушек, союз которых был заключен еще на небесах. Флер, без сомнения, актриса, она обманывала меня все то время, пока мы были с ней знакомы. С такими актерскими способностями она может легко дать фору моей маме.

Я должна рассказать все Джеймсу. Я должна как-то разыскать его и выложить ему все. Эта идея придает мне решимости, и я с силой жму на газ. За окном проносятся живые изгороди, которые постепенно уступают место городскому ландшафту. Тут в моем мозгу возникает мысль, которая заставляет меня сбавить скорость. Что, если Джеймс не захочет ничего знать? Надо смотреть правде в глаза: то, что я собираюсь ему рассказать, — это последнее, что он захочет услышать накануне свадьбы. Представьте: какая-то непонятная блондинка (разве что не сидящая на коне и не трубящая в рог) говорит, что хочет вас спасти. Не думай, Холли Колшеннон, что он поблагодарит тебя за дурные новости, которые ты хочешь ему сообщить, тут же позвонит туроператору и улетит с тобой на медовый месяц. Можешь распрощаться со своими фантазиями; он назвал тебя изворотливой, помнишь? И Флер, со всеми ее разговорами об обязательствах, права в одном: Джеймс относится к своим обещаниям очень серьезно. Он наверняка считает, что уже связан обязательствами, и переубедить его за оставшиеся пятнадцать часов практически невозможно.

Поразмыслив в этом направлении, я прихожу к заключению: нужно все рассказать Джеймсу. Даже если он после этого никогда не заговорит со мной, даже если сказанное мной покажется ему не столь важным, он должен все узнать. Хотя бы раз в жизни я должна поступить правильно. Мы с Тристаном направляемся в центр города.

Мальчишник. Мальчишник. В какой точке земли может проходить мальчишник? Я мчусь в центр города, непонятно как паркую Тристана и забегаю в ближайший паб. Пятничные завсегдатаи не обращают никакого внимания на всклокоченную, дикого вида блондинку, нервно озирающуюся по сторонам. Они просто сидят и напиваются с выражением мрачной решимости на лицах. Я не вижу ни Джеймса, ни его коллег по отделу, поэтому выхожу на улицу и иду вдоль Парк-стрит. Подобно нищенке, я шляюсь по различным барам, клубам и другим злачным местам, становясь все более и более безумной. Проклиная Бристоль за огромное количество баров и клубов (а раньше мне это нравилось), я останавливаюсь перед яркой вывеской очередного ночного клуба.

— Я ищу заведение, в котором проходит мальчишник, — говорю я стоящему на входе вышибале.

— У нас здесь проходит много мальчишников, дорогуша. Выбирай любой.

— Нет-нет. Мне нужен особый мальчишник. Жених высокий и зеленоглазый…