Подойдя к нему, я прикоснулась к шелку его волос. Он неровно громко и болезненно всхлипнул, затем поднял лицо. На секунду я увидела его красивое заплаканное лицо. Глаза насыщенного бледно-голубого цвета с янтарно-коричневой каймой вокруг зрачка моргнули, глядя на меня, а затем его сильные руки обняли мои бедра, прижав меня к нему между разведенных колен, чтобы привлечь к себе как можно ближе. Даже сидя на полу его лицо находилось почти на уровне моей груди. Внезапно я почувствовала себя такой крошечной.

Я погладила его волосы и прошептала:

— Все хорошо, Дев. Все хорошо.

Он покачал головой, прижимаясь лицом к моей сорочке. Всхлипывая, он хрипло проговорил, глотая слезы:

— Ничего хорошего. Не может быть. И не будет.

— Ашер уезжает всего на месяц, а потом снова вернется.

Он прижался щекой к моему животу:

— Я люблю его, Анита, действительно люблю.

— Это замечательно, Дев.

— Я никогда раньше не влюблялся.

Я склонилась к нему и обняла, потому что первая влюбленность может обернуться кромешным адом боли:

— Это одновременно ужасно и прекрасно, правда? — заметила я.

Он повернул голову, а я выпрямилась, чтобы мы могли видеть друг друга:

— Да, потому что он ужасен и прекрасен.

Я кивнула:

— Ага, наверно так оно и есть: «прекрасен и ужасен» — самое точное описание Ашера.

— Если бы он это услышал, то подумал бы, что речь о шрамах.

Я погладила Дева по щеке, повторяя контуры его лица:

— Я предлагала залечить его шрамы. Он не позволил.

— Он боится.

— Знаю. Придется срезать довольно много плоти, чтобы сделать свежую рану и проверить, удастся ли мне залечить ее сексуальной энергией. Если это не сработает, то мы бессильны.

— Думаю, он боится снова стать совершенством.

— Почему? — спросила я.

Он пожал огромными плечами, а так как его руки обнимали мои ноги, прижимая к его груди, и я могла бы упасть, не держи он меня. Я обняла его за шею, и неожиданно лицо Дева оказалось напротив моей груди. Он уютно устроился на ней, так что теперь я могла смотреть ему прямо в лицо.

Я засмеялась:

— Кажется я здесь за тем, чтобы утешить тебя.

Он потерся лицом о мою грудь:

— Это очень утешает.

Я прищурилась:

— Это ты так пытаешься сказать, что не хочешь говорить о своей проблеме?

Он потерся щекой об одну грудь, нашел сосок, прижался к нему губами, пока не ощутил, как мое тело реагирует на его прикосновение.

— Нет, так я говорю, что очень долго не прикасался к женской груди и что соскучился по женщине. Я люблю его, Анита, действительно люблю, но если он хочет, чтобы бы я ни к кому не притрагивался, только к нему, то его одного мне не достаточно. — Затем вернулся к моей груди, продолжая ласкать губами сосок.

У меня зачастил на шее пульс, тело начало реагировать на него.

— Любовь не может преодолеть все.

— Я думал, что может. Наверно, это было глупо, да? — задался он вопросом.

— Нет, не глупо, для многих достаточно одного человека, — начала я, — но ты…. — Он глубже зарылся лицом в мою грудь. — Ты — самый бисексуальный человек из всех кого я когда-либо встречала. — Одним длинным движением языка он лизнул мой сосок через тонкую ткань сорочки. Когда я снова заговорила, мой голос предательски охрип: — Для тебя действительно нет предпочтений между мальчиками и девочками, тебе просто нравится человек, личность. — Он шире раскрыл рот и вобрал в себя именно столько моей плоти, сколько было нужно. Мой пульс участился настолько, что мешал говорить. — Ты такой, что, не можешь быть счастлив не имея и того, и другого. — Его зубы сжались, медленно, не до крови. — Я полагаю, больше ты разговаривать не намерен. — Мой голос прозвучал напряженно.

Он помотал головой, не выпуская мою грудь изо рта.

— В спальню? — спросила я.

Он снова помотал головой, сильнее сжав зубы. Мне даже пришлось на минуту зажмурить глаза.

— Здесь?

Он кивнул, прикусывая мне грудь, и не размыкая губ, издал удовлетворенный рык. Рычание отозвалось вибрацией в моей груди.

— Боже, Дев! — выдохнула я.

Он усмехнулся, по-прежнему удерживая мою грудь во рту. Его глаза наполнились смесью лукавства, секса, и чего-то, присущего только ему самому. Дев — было сокращением от Девил, Дьявол и в этот момент мне стало понятно, почему он заработал такое прозвище. Я вздрогнула и он сильнее сжал зубы на моей груди, пока я выкрикивала его имя.

Дев не был с женщиной почти два месяца. Он хотел касаться, ласкать, лизать и покусывать все, чего ему так не хватало. Так кто я такая, чтобы спорить? Он заставил меня кончить своим ртом, пока я сидела на нем и смотрела в его глаза; он подвел меня к оргазму и я закричала, судорожно суча руками по воздуху, ища, за что бы схватиться. Положив меня на спину, он продолжил ласкать меня пальцами между ног, пока я выкрикивала его имя, вцепившись ногтями в его руку, до которой смогла дотянуться.

И только растеклась по ковру бескостной лужицей, переводя дыхание, с зажмуренными от удовольствия глазами, как почувствовала коснувшийся меня его кончик.

— Нет, — выдохнула я.

Он замер и отстранился на достаточное расстояние, чтобы не касаться меня.

— Что не так?

Я завозилась, чтобы перекатиться на бок и найти в груде одежды и оружия презерватив. Я не пользовалась им, когда была с Никки, но с некоторых пор начала таскать несколько штук в сумке с боеприпасами. Наконец, я перекатилась обратно с одним из маленьких фольгированных пакетиков.

Он слегка обиженно смотрел на меня, все еще стоя на коленях. Я потрясла презервативом и улыбнулась:

— Извини, но обмена жидкостями не состоится.

— Ты пользуешься ими, когда вы с Ашером без меня?

— Да, — ответила я и поняла, что на этом настоял Жан-Клод. И задалась вопросом, насколько давно ему закралась в голову мысль, что Ашеру возможно придется нас покинуть.

— Что ж, вполне справедливо, — немного успокоился он. Затем привстал на коленях и протянул руку за контрацептивом.

Я ухмыльнулась ему:

— Если ты за два месяца не был ни с кем, кроме Ашера, то значит, упустил кое-что еще, ну, если только не поменял свое отношение к боли при оральном сексе.

— Ашер может раскрыть рот достаточно широко, чтобы не касаться клыками, просто так сосания не получается.

Я вручила ему презерватив:

— Ну, если не хочешь орального секса…