Немного подумав, Луций сунулся обратно в допросную и поманил Юлия. Тот вышел, без малейшей эмоции на смуглом лице. Вылитый пленный имманес, только ростом выше и кожа темнее, невольно отметил Луций. Вокруг могли падать шаттлы, стрелять легионы, жрать инферио, а Юлий Ветурий оставался спокоен, как бревно.

– Центурион? – безо всякого выражения осведомился Юлий Ветурий.

Луций до сих пор не привык к такому обращению. Каждый раз хотел поправить. К тому же, как он подозревал, Юлий был не совсем подчиненным. Поэтому принятое им решение казалось особенно правильным.

– Остаешься за главного, – ответил он. – Я в отпуск на месяц. Командованию сообщу сам.

За время службы у него накопился, наверное, целый отпускной год. Как-то руки не доходили, да и делать в эти самые отпуска было совершенно нечего.

Теперь же все изменилось.

Юлий Ветурий смотрел на него серьезно, между бровей пролегла складка. Серьезный, как заключенный перед крио.

– Вы не будете присутствовать на триумфе Клавдия Нерона?

По правде говоря, Луция тошнило от Нерона. Кто-то сливал «псам» информацию, и этим кто-то наверняка был бывший трибун. Перед нападением на бункер появилась информация о связи Клавдия с «псами». Что номер-слуга оказался его внебрачным сыном.

Луций этому не удивился. Почему нет? Таких случаев было много в его практике. Вот только доказательств пока не было, иначе Клавдий давно бы отправился в крио за предательство и соучастие в массовых терактах.

А теперь планировали его триумф, как победителя? Нашелся победитель, всеми правдами и неправдами старался помешать Луцию убить девчонку. Которую в итоге убил ее же приятель, Двести Шесть. По крайней мере, такова была официальная версия. Ему даже дали наградной браслет.

Как странно иногда поворачивается жизнь.

– Обойдусь без шествий и триумфов, – ответил Луций.

Юлий Ветурий кивнул.

– Принято, центурион. Приятного вам полета.

Луций салютовал, дождался ответного салюта и зашагал к лифтам.

Его полет вряд ли будет приятным.

* * *

Одеяние триумфатора тяжелое до безобразия. Вышитая туника, пурпурная тога, неудобные туфли. Лавровая ветвь в одной руке, скипетр с орлом в другой – проклятье, Клавдий напоминает самому себе ряженого в театре. Он еле выдержал все подготовительные процедуры: ритуальное омовение и благословение жреца в храме. Но теперь предстоит главное – дотерпеть до храма Юпитера на верхнем уровне.

Вверх, по развалинам Первой курии, на платформе, покачивающейся в трех метрах над толпой. Внизу, под прозрачным стеклом головы – рыжие, светлые, темные. Все смотрят на него, как на зверя в зоопарке.

– Io triumphe! – кричат они.

– Ты – всего лишь смертный, – шепчет помощник за его спиной.

Он держит над головой Клавдия лавровый венок. Лицо кажется знакомым, скорее всего, кто-то из легионеров, но Клавдию слишком жарко и тяжело, чтобы вспоминать. Пот струится по телу, до смерти хочется почесать спину. Хотя бы вот этим самым скипетром с орлом на конце.

Скорей бы форум.

– Io triumphe!

– Ты – всего лишь смертный.

Когда имманес впервые связались с «Псами», Клавдий им не поверил. Ни «Псам», ни пришельцам. Слишком уж красиво те пели. Про помощь, освобождение. Всего-то следовало найти одну девчонку. Если бы идиот Аларих не решил, что может использовать ее в своих целях… Может, тогда все было бы по-другому.

– …triumphe!

– … смертный.

Девять-Девять-Два, несносный мальчишка. Теперь он прячется где-то в тоннелях. Клавдий в юности был таким же: упрямым, взбалмошным и сильным.

Ничего, теперь, с новым законом, мальчишку можно протолкнуть в помощники при Сенате. А, может, и в сам Сенат. Конечно, про вшивых друзей из «Псов» ему придется забыть… Хотя их тоже можно использовать.

Венок ложится на его голову. Нерон хочет повернуться, сказать нерадивому помощнику, чтобы не расслаблялся и держал до конца.

– Император знает о ваших заслугах, – говорит помощник, и грудь пронзает тонкая боль. Сперва она слабая, как укол, а затем разливается по телу. Легкие наполняет жидкость, Клавдий Нерон падает на спину. Венок, чуть прокатившись, замирает у ног убийцы.

Тот стоит, подняв руки. Точки прицелов бродят по его спокойному лицу, под закатанным рукавом чернеет клеймо. Имперская служба квесторов, успевает разглядеть Клавдий. Надо же, они узнали.

– Старший квестор Юлий Ветурий, Управление Ядра, – кричит убийца. – Действую на основании лицензии, выданной Императорским домом. Консул Клавдий Нерон устранен на основании закона о государственной измене. Если позволите, я покажу собранные мной данные…

* * *

Луцию не хватало воздуха. Странно, все системы работали исправно, сопло вентиляции дуло прямо в лицо, а дышать все равно было тяжело.

Хотелось «гелиоса», которого не было в радиусе нескольких тысяч километров. Этот радиус постоянно увеличивался по мере того, как корабль удалялся от Земли.

И пункт назначения до сих пор не был задан.

– Куда бы ты хотела полететь? – спросил он, развернувшись к Бритве. Та подняла на него спокойный взгляд.

– Куда-нибудь, откуда не видна эта блядская система. Желательно за пределы Империи.

– У нас не хватит топлива, – мягко напомнил Луций.

Бритва закусила трубочку, сжала пакетик с вином и всосала разом треть. Обритые перед операцией волосы теперь отросли и падали на лоб завитками. Красноватые блики габаритных огней освещали лицо с одной стороны, другая же половина находилась в глубокой тени – свет в рубке они выключили, создав тоскливое подобие интима. Все вместе производило жуткое впечатление, и Луцию захотелось опустить шторку иллюминатора. Оказаться в полной темноте, где можно только чувствовать.

– Лет десять не водил трансгалактические, – он разбил тишину.

Если точнее, последний опыт его вождения трансгалактического корабля был в академии, на тренажере.

Бритва вскинула бровь.

– Ну ты меня успокоил.

– Ничего сложного, – сказал он как можно увереннее. – Все делает автопилот.

Дерьмо, снова ляпнул что-то не то…

Луций отвернулся к панели управления. Щелкнул тумблерами и выставил маршрут. Была одна система, куда он летал еще в детстве: сплошь снега и водопады, а на склонах гор дышали теплом и дымом гостевые дома, вытапливали проталины. Луций смутно помнил свой восторг, когда впервые провалился по колено в сугроб. Он никогда не видел столько замерзшей воды, а там она падала с небес, таяла на языке…

Снова повисла тишина, вдруг понял он. В последнее время такое случалось все чаще.