Росситер внутренне улыбнулся.

На этот раз его не удастся засунуть в чулан.

На этот раз он получит свое повышение по службе.

Национальный парк Кэньонлендз, штат Юта

Сменилось время года, и толпы туристов вернулись, так что сейчас было самое время забыть обо всем произошедшем.

Генри проводил беседы с туристами, устраивал для них экскурсии по наиболее популярным местам, время от времени показывал слайд-шоу в лагерях и занимался бумажной работой в помещениях экскурсионного центра. Короче говоря, вел нормальную жизнь, к которой привык.

Это было днем.

А долгими ночами и холодными поздними вечерами он иногда ловил себя на том, что нервно осматривает свой домишко – и теряет присутствие духа из-за теней, которые собирались по углам его примитивного жилища, ожидая, что одна из них сейчас пошевелится. А когда он смотрел на запад, мимо дома Рэя, и вспоминал поезд, который они видели, то все было так свежо, будто произошло только вчера. Ощущения были очень сильными, и он пугался до такой степени, что не мог унять дрожь.

Рауль и Стюарт исчезли. Рауля перевели в Бандльер, а Стюарт решил полностью сменить работу. Хили воспользовался своим правом на раннюю пенсию, и, хотя Генри не очень расстроился по поводу его ухода, он был вынужден признать, что скучает по свободе, которой они пользовались во времена его руководства. Новый начальник был более эффективен и имел несравненно более высокую квалификацию, но при этом он был фанатиком соблюдения процедур и правил рейнджерами гораздо более твердой рукой, чем это делал Хили. Тот всегда действовал как полный идиот, но его распоряжения были настолько непрофессиональны, что их смело можно было не выполнять. С новым начальником это не проходило, хотя, может быть, время все изменит.

Если Генри думал, что после всего происшедшего станет более религиозным человеком или будет чаще думать о своих индейских корнях, то этого не произошло. Рейнджер предполагал, что он слишком стар, чтобы что-то менять в своей жизни. Он был тем, кем был, и события, которые лет двадцать или тридцать назад полностью изменили бы его жизнь, теперь оставили на его душе ссадины и шрамы, но так ничего и не изменили.

Жизнь продолжалась.

В феврале, до начала весеннего наплыва туристов, когда по парку можно было ехать днями напролет, так никого и не встречая даже на самых популярных направлениях, Генри, патрулируя северо-восточный квадрат, оказался в уединенном каньоне. Каньоне с плоским дном и вертикальными стенами. Он ничем не напоминал тот каньон с наскальными изображениями, в котором Генри впервые встретил близняшек, но рейнджер остановил машину и вышел из нее, внимательно осматривая скалы и узкую полоску песка прямо перед ними. Было уже довольно поздно; небо скрылось за налезающими друг на друга слоями облаков, а на западе периодически появлялись проблески солнца. Генри ничего не ожидал найти, но на поверхности скалы со стороны джипа заметил нечто, что напомнило ему тень соблазнительной женщины. В реальности это была просто случайная комбинация из нескольких теней, которые все вместе напоминали женскую фигуру, и даже ему было легко определить отдельные тени, из которых формировались голова, руки, грудь и так далее. И тем не менее он спустил джинсы до колен и попытался онанировать.

Сначала его рука двигалась медленно, потом быстрее, но ничего не происходило. У него даже не возникло эрекции, и через пару минут он почувствовал, насколько нелепо все это выглядит со стороны.

После этого Генри натянул джинсы.

Все действительно закончилось.

Закончив работу, он направился в Моуб, в бар «Бой Хауди», где собирался встретиться с Эктором. Когда он приехал, того еще не было, так что Генри заказал кружку пива и занял небольшой столик у восточной стены. В конце стойки, недалеко от него, сидели двое мужчин: толстый и тонкий. Они были одеты в рабочие комбинезоны и разговаривали так громко, что их не мог заглушить даже работающий телевизор.

– Я был на этом индейском сборище несколько месяцев назад, – сказал толстяк. – На том, что было в Промонтори-Пойнт и о котором говорили на всех каналах.

– Правда? А ты видел саму катастрофу?

– Видел, как тебя сейчас, – похвастался толстяк. – Эти два поезда врезались друг в друга, как два лося в брачный период. Люди пытались разбежаться в стороны, но там была такая толпа… Репортеров конкретно топтали ногами, а индейцы бежали кто куда, стараясь убраться как можно дальше от железнодорожного полотна…

В дверях появился Эктор, пытающийся хоть что-то рассмотреть в полумраке. Генри помахал ему рукой.

– Да уж, – продолжал толстяк, – поезда летели навстречу друг другу на такой скорости, как будто машинисты имели что-то друг против друга. Они ускорялись до тех пор, пока не столкнулись. Осколки летели в разные стороны…

Генри не смог сдержать улыбку.

– Привет, – сказал подошедший Эктор, хлопая рукой по столу.

– И тебе привет, – ответил Генри.

– …А поезда были…

– Присаживайся, – предложил Генри, продолжая улыбаться. – И закажи себе пива.

Сил Бич, Калифорния

Деннис стоял на самом конце пирса, но смотрел не на океан, а на берег и плотный ряд смежных домов, окна которых выходили на пляж. За последнюю неделю грузовики, бульдозеры и люди в форме Инженерного корпуса возвели перед домами песчаную плоскую дамбу, чтобы защитить их от зимних штормов, но сегодня погода была прекрасная, и матери с дошколятами гуляли, бегали и играли на этом гигантском песчаном холме. В нескольких кварталах от берега его мать и сестра, несмотря на все возражения Денниса, убирали его квартиру. Они приехали на короткие каникулы, чтобы самим убедиться, где и как он устроился, но Кэти уже успела намекнуть ему, что тоже хочет переехать на запад, и Деннис предвидел, что их мать очень скоро последует за ними.

Как и каждый день после своего приезда, Деннис не уставал восхищаться роскошной калифорнийской погодой. В Пенсильвании сейчас температура уже ниже точки замерзания, метет поземка, и по обеим сторонам дорог высятся высокие, как крепостные стены, грязные сугробы. Здесь же можно считать, что на дворе все еще лето. По обеим сторонам пирса молодые люди в мокрых костюмах ждали волну, на которую можно было бы забраться на доске, на берегу на песке на одеялах лежали несколько пар и одна горячая штучка лет восемнадцати-девятнадцати. Они пытались загорать, в то время как семья туристов поглощала ланч из прогулочной корзинки. По краю прибоя пара малышей с визгом гонялась за чайками.

По сравнению с Пенсильванией это был совсем другой мир и совершенно другая вселенная – по сравнению с тем, что Деннис называл теперь своим «путешествием в ад».

В отличие от других людей, собравшихся в Промонтори-Пойнт, он и те люди, которые ехали с ним на поезде, оказались в трудном положении. После разрушения поезда они остались на равнине в Юте без всяких транспортных средств и без всякой возможности вернуться туда, откуда приехали. Его собственная машина осталась в Милнере, штат Вайоминг, и если б не мужчина из племени сиу, который на своем старом драндулете возвращался в Монтану и предложил его подвезти, Деннис не знал бы, что ему делать дальше.