Но вот нью-йоркские огни превратились в смутную туманность, и тогда он закрыл глаза и лишь теперь по-настоящему начал путешествие.

Он летел в Париж только ради нее и только к ней.

Еще всего несколько часов, и он ее увидит.

Ему не хотелось в очередной раз мысленно повторять, что он скажет ей, о чем спросит, как дотронется до ее руки.

Не хотелось, потому что он знал: все будет не так, как в том сладостном плане, который он составил для себя. Не так, потому что она непредсказуема, и ей достаточно будет сказать всего одно слово, и все пойдет совершенно иначе.

Так бывало даже в их разговорах по ICQ. Несмотря на то что больше говорил он, темы разговоров устанавливала и меняла она. Но он все равно предпочитал иметь заготовленный план, главным образом из-за радости придумывания его.

И вдруг он понял, что ему безумно хочется выпить вина.

Он осмотрелся. В салоне царила общая расслабленность, какая наступает после напряжения, связанного со взлетом. Кое-кто готовился ко сну, укрываясь одеялами, другие вставали, чтобы на недолгом пути до очереди, выстроившейся перед туалетом, окончательно отряхнуться от недавнего страха, некоторые вытаскивали из сумок книжки или газеты, а были и такие, кто уже опустил спинку кресла и закрыл глаза. Но было и немало людей, что, подобно ему, высматривали стюардессу, чтобы успокоить нервы спиртным, которое высоко над землей действовало совершенно иначе.

Однако сегодня он вовсе не хотел успокаивать себя.

Он хотел подпитать красным кьянти свои мечты.

Хотел немножко помечтать об их общем Париже и о том, как она невероятно украсит его своим присутствием. Он вспомнил фрагмент одного из ее последних писем, где она писала:

Ты не представляешь, как много ты значишь для меня. Я многим обязана тебе, и не только своими чувствами. Благодаря тебе я стала наполненней, лучше, чувствую себя исключительной и незаурядной. Может, чуточку менее умной (все так относительно), но уж совершенно бесспорно чудесным образом отличенной. Да, я чувствую, что сейчас живу полней и куда осознанней. Я обожаю все те мысли и размышления, которыми ты одариваешь меня. Ты даже не представляешь, как они меня радуют.

Разумеется, в голове у меня по-прежнему чудовищный беспорядок, до сих пор просто не было повода, стимула, чтобы мне захотелось дисциплинировать свои мысли. И если я путаюсь, когда говорю, то только поэтому. Ты принуждаешь меня мыслить, формулировать, хотя и очень неуклюже (Не прекращай! Через несколько лет у тебя будет в моем лице партнер для бесед, какого ты никогда не имел.), свои беспорядочные мысли.

Он улыбнулся, подумав, какое важное место он занимает в ее беспорядочных мыслях.

И еще он предполагал с помощью кьянти вызвать сон, потому что сон всегда (он помнил об этом еще с детства, особенно перед днем рождения и Рождеством) очень сокращает ожидание.

Поэтому он высматривал стюардессу.

Наконец она появилась в конце коридора, выйдя из кабины пилотов.

Похоже было, что она плакала.

Когда она подошла ближе, у него уже не оставалось сомнений, что она действительно плакала. У нее была смазана косметика, руки дрожали, и она с трудом сдерживала слезы. Он постарался не дать ей понять, что заметил это. Он улыбнулся ей, попросил принести вина, а она ответила ему какой-то гримасой, которая должна была изображать улыбку.

Через минуты две-три она принесла вино, но теперь косметика у нее была подправлена, и она держала себя в руках, хотя лицо у нее было печально. Она молча подала ему бокал и ушла.

Он сделал первый глоток и вытащил телефонную трубку из спинки переднего кресла. Вставил в щель кредитную карточку и набрал номер ее гостиницы в Париже.

Номер оказался занят.

Через минуту он снова набрал. То же самое.

Вино давно уже кончилось, а он все так же набирал этот парижский номер и каждый раз, когда убеждался, что он по-прежнему занят, говорил себе, что сейчас он это сделает в последний раз.

Через полчаса он решил, что хватит.

Он заказал еще бокал вина, достал из-под кресла ноутбук, включил его и принялся печатать мейл в гостиницу, где она остановилась.

Он просил срочно передать ей, что прилетит не рейсом TWA800, a DL270. Сообщил время прилета и номер дверей, из которых он выйдет, в терминале аэропорта Шарль де Голль. Попросил также подтвердить получение мейла и решил перед посадкой в Париже еще раз войти в интернет и проверить, пришло ли подтверждение.

Он подключил кабель модема в гнездо телефона, который успел нагреться от его руки, пока почти в течение часа он пытался дозвониться к ней в гостиницу.

Он набрал номер «CompuServe» и через несколько секунд был в сети.

Мейл был отправлен. «Мы прилетаем около девяти утра, — подумал он, — так что они успеют предупредить ее».

Четверг 18 июля будет в Париже их днем. И отнюдь не виртуальным.

Он уже собрался отключиться, но решил войти на страницу Си-эн-эн и проверить прогноз погоды для Парижа. Он надеялся, что дождя не будет. В Париже в аэропорту ему предстояло получить в «Авнсе» машину, которую он заказал из Нью-Йорка, причем кабриолет. Он отстучал адрес Си-эн-эн в «Нетскейпе» и в ожидании, когда страница появится на экране, поднес к губам бокал.

Портье гостиницы «Боске», ночь с 16 на 17 июля 1996 года, Париж. На смену он заступил в полночь. Он всегда брал ночные смены. Но не потому, что ему они нравились. Просто у него не было выбора. Он учился на информатике в Эколь де Пари, и чтобы удержаться на поверхности в этом чудовищно дорогом городе, приходилось работать. А работать он мог только ночами. Эта небольшая гостиница в Латинском квартале была как счастливый билет в лотерее. Она находилась в десяти минутах неспешной ходьбы от квартиры, которую он снимал с еще двумя студентами, а кроме того, хозяин гостиницы был поляк и никогда не задавал глупых вопросов. Заработанное он получал наличными, никогда в конверте и всегда без задержек.

Он любил тишину, когда все уже уснули, а он включал радио, открывал бутылку своего любимого охлажденного розового и, сидя у себя за стойкой, потягивал вино и погружался в полудремоту. Глаза у него были прикрыты, но он слышал, как в гостиницу входят припозднившиеся постояльцы, ошеломленные городом, а может, выпитым, принимал от них звонки, потому как они только сейчас вспомнили, что будильника у них нет, а у них утром назначена крайне важная встреча, и их нужно разбудить.

Он научился моментально входить в состояние такого полусна и моментально же выходить из него.

Так прошло два года: днем он учился, а ночью работал.

Но с недавнего времени все резко изменилось.

Хозяин гостиницы установил интернет.

У них была своя веб-страница, свой адрес, и заказы на бронирование номеров они принимали по интернету.