[Е.И.] легче запоминает [сказанное], когда слышит на разных языках, что обыкновенно и делается, чтобы она запомнила. Иногда она не успевает окончить мысль, как идет ответ. Иногда проходит пять, десять минут, иногда полчаса, прежде чем придет другая фраза, а иногда несколько раз одна [фраза] за другой. По утрам она слышит М.М. и К.Х. Обыкновенно в 7.15 она пьет чай, потом слушает до 8, потом встает.

Говорили об одиночестве [для] духа; [оно необходимо] хотя бы на пару часов в день, что так важно, ибо мы всегда среди людей, все время отдаем им, они у нас забирают психическую энергию, и лишь в спокойствии и наедине с собой мы восстанавливаемся. Важно иметь свою спальню, комнату

[Е.И.] говорила, что центр «чаши» около сердца и «змей [солнечного] сплетения» — мало изучаемы врачами, а потому они не знают и названий.

Е.И. говорила, что надо наполнять пространство, трудясь, не думая о результатах. Ибо большие дела, как дуб, растут незаметно, а цветок, который сразу пышно распускается, так же быстро увядает. Возьмем дело Блаватской. Она создала и принесла все дело, дала знания об Учителях, создала Общество. Ее назвали шарлатанкой, запретили вернуться в Индию, и лучшие друзья отвернулись от нее. А теперь, спустя пятьдесят лет, люди читают ее книги, теософия как движение распространилось на весь мир благодаря ей и помогло стольким людям, и люди говорят о Блаватской, и ее имя горит ярко. А Безант пережила сама себя, ибо при ней, в конце ее жизни, все приходит к распаду.

Надо посылать все благое в пространство, трудиться для будущего, но не думать о результатах теперь, ибо они могут быть лишь через долгие годы.

Е.И. Рерих о полетах в астральном теле, о первых сеансах общения с Учителями в Лондоне, о полковнике Кардашевском

Е.И. говорила, что, когда она совершала полет в астральном теле, ей всегда давали в руки как бы маленький столик, нечто вроде круглого вращающегося предмета, который вращался с быстротой пропеллера и который она держала в руках, управляя им, во время полета.

Сегодня утром Н.К. говорил со мной о Блаватской и Олькотте. Малая капля его преданности и вера в Учителей хранили его в благополучии всю жизнь, хотя он был во многом и против Блаватской, даже губя [некоторые] ее начинания и идя против них. Вот капля преданности! А у нас чуть не потеряли Лунсбери — ценного человека, забывая, как мало людей, преданных Учителям.

Затем мы работали над системой премиальных в Школе, доходов и бюджета. Потом сверяла у Е.И. [перевод], после ланча снимали Ларец Учителя[201].

За ужином Е.И. вспоминала, какие чудеса они видели вместе с Яруей в Лондоне. Как на воздух приподнялся их знакомый на стуле и держался в воздухе. Как кружились ковры в комнате, как играл Мусоргский на рояле, при этом Е.И. сидела в кресле, а на ней было вплотную другое кресло, которое ее почти придавило. Были приношения монет, предметов — явления потрясающей силы из-за присутствия Мастеров в Лондоне.

Им[202] очень нравится статья «Ашрамы» полковника. Все же они его ценят больше доктора именно за его преданность и стремление к Учителю, несмотря на его трудный характер. Он был одержим духом, который уже долго его преследует. Стрелял у них в лагере[203], так что надо было хитростью отобрать у него патроны. Ему было запрещено входить в другие палатки, ибо всегда после его визита у всех были кошмары.

Позавчера Е.И. слышала, что Учитель посылал духовную телеграмму в Америку, ибо там не все ладно. Видимо, Он был недоволен, но чем именно, не сказал.

Н.К. Рерих о сотрудничестве. — Беседа с Е.И. Рерих О духовной эволюции. — О перевоплощениях и состоянии астрального тела. — О Сестрах Белого Братства

Н.К. сказал, что, когда я приеду в Нью-Йорк, мы должны взять деньги, положенные на наше имя для Свет[ика], и отдать ему наличными. Сделать это [нужно] в январе, чтобы он не потерял процентов.

Мы с Н.К. сегодня утром беседовали. Н.К., когда приедет в Нью-Йорк, [думает] собрать всех нас одним хорошим вечером и сказать, что мы должны понимать друг друга с одного намека и работать в таком духе. Если кто-либо придет к другому и скажет: «Это надо сделать», другой должен ему ответить: «Сделаем!» без сомнений, подозрений, в таком сознании духа, иначе — сколько же мы будем оставаться детьми? Ведь нам дано семилетие на рост. Нельзяже всегда кого-то носить на руках и за кого-то бояться! Если мы уверяем, что многие из нас выросли [в духовном смысле,] то чем докажем свой рост, если не работой в гармонии! Так говорил Н.К.

Затем я немного поработала с Яруей, затем пошла к Е.И. сверять книгу. Е.И. говорила, что человек растет постепенно в сознании духа — это самый лучший путь. Это путь, которым идут Адепты. Если же кто-либо и падает сильно, а потом и поднимается сильно — все же получается «излом спирали», о котором говорится в «Агни-Йоге». Надо идти по спирали Космоса, иначе мы запоздаем. Мы уже запоздали, то есть все человечество, а между тем пришла эра Агни-Йоги. Она дается еще не подготовленному из-за своего падения в росте духа человечеству. Поэтому катастрофа нашей планеты неизбежна.

Е.И. говорила, что Блаватская потому должна была воплотиться в последний раз в венгерского юношу, что у нее было больное астральное тело, а ей надо было прийти в Братство в физическом теле, и для этого нужна была здоровая оболочка. [Перевоплощение было нужно] не потому, что якобы у нее были проявления гнева и раздражения. Она была совершенным агни-йогом.

Также Акбар воплотился в раджу Чернойя, ибо его астральное тело было повреждено, будучи всегда на виду, в придворной жизни, всегда принимающее уколы и поражения со всех сторон. А [ему] нужно было прийти в Братство в здоровом физическом теле, потому и [нужно было] это воплощение.

Затем Е.И. говорила, что Агни-Йога дается первый раз, хотя многие уже были агни-йогами, [такие] как Пифагор и др.

Степень полного труда для Общего Блага — это самое начало Агни-Йоги. Но знание Учителя и Учения — это сознательный подход к овладению Агни-Йогой. Конечно, все зависит от роста сознания. Причем физический рост идет наравне с духовным, ибо второй поднимает первый. Агни-йог часто [бывает] болен, ибо совершенствуется, не уходя от жизни. Но ему нужна известная дисциплина и бережное отношение к условиям своего покоя, некоторые правила для [сохранения] здоровья.