– Храмовники!

– Это одна из версий.

– Ладно, плевать на «синдин»! – хмыкнул Монгол, испытующе глядя на Сорок Два. – Но сказки…

– Я говорю не о сказках, а о законах, которые объясняют необъяснимое! О формулах невозможного и аксиомах чуда. О тех законах, которые упустила из виду Поэтесса и которые мешают наступлению Цифры.

Сорок Два ждал, что Прокопыч рассмеется ему в лицо, однако старик оставался серьезен. А когда понял, что молодой ломщик ждет ответа, отвел взгляд и чуть дерганым, неуверенным движением погладил поверхность стойки.

– Ты считаешь, что таких законов нет?

Прокопыч отрицательно покачал головой:

– Я видел…

Взгляд не поднял.

И Сорок Два догадался:

– Ты видел необъяснимое?

– Не жди откровений и больше ни о чем меня не спрашивай, – тихо отозвался старик. – Я знаю очень мало и видел совсем чуть-чуть, но если буду трепать об этом – меня убьют.

– Кто?

– Все, что я могу тебе сказать: да, твои подозрения имеют под собой основания.

Прокопыч повернулся и медленно направился в подсобное помещение бара. Удивленный Сорок Два покачал головой и жадно сделал несколько глотков пива. На его верхней губе появились белые пенные усы.

* * *

анклав: Москва

территория: Болото

«Шельман, Шельман и Грязнов

Колониальные товары и антиквариат»

маленькие дети – маленькие заботы,

большие дети – большие заботы

– Феномен высшей силы, так же как и феномен веры, невозможно осознать, не пропустив через себя, – негромко, мягким, но наставительным тоном произнес Кирилл. – Эти категории можно только почувствовать. Они являют собой форму, стоящую вне правил обыденного мира, и не подчиняются законам повседневности. Именно поэтому безнадежно глупо выглядят рассуждения о религии какого-нибудь атеиста: в лучшем случае он говорит лишь о надводной части айсберга. Суть ему недоступна.

– То есть духи Лоа существуют?

Грязнов вздохнул – он ждал от дочери другого вопроса, но ответил:

– Да.

И сделал маленький глоток вина.

– И высшая сила католиков? – продолжила Пэт.

– Да.

– И китайцы, и индусы…

– И арабы, – кивнул Кирилл. – Каждая Традиция позволяет достичь вершины. В каждой Традиции есть люди, посвятившие свою жизнь познанию глубинных смыслов. Не каждому это удается. Но результаты есть.

– И все они будут с нами воевать?

– Необязательно, – улыбнулся Грязнов. – Войны человеческие вызывают неудовлетворенные радикалы. Войны же Традиций разжигают те, кто завис между миром материальным и миром духовным.

– Священники?

– Священники-политики, использующие веру как инструмент. В действительности же они поклоняются Власти. А этот бог не знает Традиций. Но там… – Грязнов указал пальцем на потолок, – его нет. Он скитается здесь, в Срединных мирах, так же как и бог по имени Жадность.

– То есть столкновение Традиций – это столкновение людей?

Этот вопрос Пэт понравился Кириллу значительно больше.

– Совершенно верно, дочь. Костры на алтарях разжигают люди. При этом они не всегда интересуются мнением богов.

– Которые мирно уживаются друг с другом?

– Необязательно, – рассмеялся Грязнов.

– То есть можно предположить, что там тоже идут бои, а у нас лишь отголоски?

– Этим и утешаются священники-политики: тычут пальцами в небо и заявляют, что остаться должен только один Бог. Истинный. Но если истинный только один, почему сильны ложные?

– Так боги воюют между собой?

– Никто не знает, что происходит в Верхнем царстве.

– Даже ты? – удивилась Пэт.

– Даже я, – серьезно подтвердил антиквар. – Моя жизнь и моя судьба здесь, в Срединных мирах.

– В мирах?

– И твоя судьба тоже.

В первый раз девушка пропустила оговорку мимо ушей, теперь сообразила:

– Ты сказал «в мирах»!

– А разве диск Земли покоится на трех слонах?

– Кирилл!

– Давай вернемся к тому, с чего начали, – предложил Грязнов, всем своим видом давая понять, что не станет развивать заинтересовавшую Пэт тему. – Судя по тому, что ты рассказала, в «Венеции» ты повстречалась с хунганом Католического Вуду, впавшим в боевой транс. – И небрежно закончил: – Я искренне удивлен, что тебе удалось выжить.

– Удивлен?! – Девушка хотела возмутиться, но тут же поняла, чем вызвано такое отношение Кирилла: – Ты думаешь, победа сделает меня самоуверенной?

«Она быстро учится!»

– Да.

Пэт нахмурилась, но через пару мгновений кивнула:

– Правильно думаешь. Но это не повод скрывать от меня правду.

– Я и не собирался.

– Тогда скажи.

Грязнов отставил бокал, поставил локти на подлокотники кресла и свел перед собой пальцы.

– Ты сильна, дочь, но еще не осознаешь масштабов своего могущества. Не управляешь своими возможностями в полной мере, а потому – уязвима. Пожалуй, столь же беззащитной ты станешь примерно через год, когда понимание силы затуманит твой разум и заставит потерять осторожность.

– Но я победила!

– Ты действовала машинально, позволила самой силе защитить тебя, и, повторюсь, тебе повезло. Окажись рядом второй хунган, тебе пришлось бы плохо. С двумя тебе пока не совладать.

– А я должна?

Спросила азартно, предвкушая ответ и не сомневаясь в нем.

«Я сильна? Скажи, насколько я сильна? Обозначь горизонты! Или их нет? Тогда скажи, что их нет!»

– Несколько лет назад у меня возникли недоразумения с вудуистами, и Олово пришлось устранять архиепископа с двумя помощниками. Одновременно. А ты, дочь, гораздо сильнее Олово.

Глаза Пэт вспыхнули:

«Я сильна!»

«Да, дочь, ты сильна».

– Мне еще многому надо научиться.

Она сказала это не для проформы. Сказала уверенно, как человек, прекрасно понимающий, что его ждет, и согласный пройти по дороге. Пэт была готова учиться.

И потому Кирилл решил подсластить свой отзыв о ее поездке во Франкфурт:

– Мне понравилось, как ты себя вела, дочь. Понравилось, что ты прислушивалась к советам, это очень важно.

– Важно знать, к чьим советам прислушиваться.