Люди, подъехавшие к черному ходу «Пьяного мастера», прекрасно знали о предусмотрительности владельца бара, а потому остановили черный мобиль метрах в тридцати от двери, за пределами зоны обзора видеокамер, и проделали остаток пути пешком. Их было трое: двое, идущий впереди и замыкающий, – высокие, плечистые ребята. Характерные выпуклости под куртками свидетельствовали о том, что они не только прекрасно тренированы, но и вооружены. Причем не «дыроделами», а кое-чем посерьезнее, как минимум – «дрелями». Третий, что семенил между телохранителями, на их фоне выглядел плюгавым малышом, хотя в действительности это было совсем не так. У третьего было обычное сложение для мужчины его лет, однако привычка сутулиться, бесформенный плащ, укутывающий его с ног до головы, и особенно плечистые спутники создавали обманчивое впечатление субтильности.

В «Пьяном мастере» их ждали. Едва троица оказалась в полутемном коридоре заведения, перед ними вырос молодой вихрастый парень, из-за пояса которого торчала рукоять «дыродела», и поинтересовался:

– Вы те самые люди, о которых нас предупреждали?

Первый телохранитель молча приподнял наномаску, продемонстрировав парню еще одну, из тонкого титапласта, которая закрывала нижнюю часть лица. Она не была украшением, а защищала тонкие, наполовину вживленные в кожу трубочки, идущие откуда-то из затылка в ноздри мужчины.

Перед парнем стоял прятка.

– Все в порядке. Подымайтесь по лестнице на второй этаж. Налево по коридору, в комнату, на двери которой нацарапано «задница». Вам туда.

Прятка невозмутимо кивнул.

Помещение, в которое направил гостей парень, оказалось небольшим и довольно грязным. Обои с потеками, два пыльных кресла, обшарпанный стол, лампочка без абажура, зато на стене – новенький коммуникатор, совершенно не подходящий к обстановке. Прятка извлек из кармана плаща черную коробочку, просканировал комнату и, увидев зеленый огонек на панели, вернулся в коридор. В этот момент на коммуникаторе замигал сигнал входящего вызова, однако вошедший в помещение сутулый не торопился. Снял плащ, положил его на кресло, разгладил черную водолазку, поправил висящую на груди цепь с медальоном, потянулся, внимательно разглядывая комнату, и только после этого надавил на кнопку приема. На экране появилось изображение мужчины, лицо которого скрывала наномаска.

– Я рад, что вы согласились встретиться…

В тот самый миг, когда включился экран, сутулый отвернулся и провел указательным пальцем по столешнице. Внимательно изучил потемневшую от грязи подушечку, но ничего не сказал. Переместился к креслу, по-прежнему оставаясь спиной к коммуникатору.

Сбитый с толку мужчина замолчал, затем кашлянул и продолжил:

– Я бы хотел…

– Это не встреча, – скрипучим голосом произнес сутулый. – Я приехал сюда не для того, чтобы смотреть телевизор.

– Меры предосторожности, – неуверенно ответил мужчина. – Сигнал идет с незарегистрированного коммуникатора, наш разговор останется в тайне.

– Меня зовут Люциус Минг, я прелат Храма Истинной Эволюции, – оказывается, скрипучие голоса тоже могут звучать высокомерно. – Слова «незарегистрированный коммуникатор» не имеют для меня смысла. Но если потребуется тебя найти, я тебя найду.

– Я знаю.

– Сними маску.

Это был приказ.

А чтобы усилить слова, прелат резко обернулся, позволив собеседнику увидеть свое лицо. Даже не лицо – глаза. Неестественно выпученные, будто у человека, страдающего базедовой болезнью, неестественно большие, словно пересаженные от кого-то другого, и черные, абсолютно черные. Не было ни зрачков, ни роговицы, ни белка – лишь беспросветный мрак.

Мужчина снял маску.

– Пожалуйста.

– Теперь назови свое имя.

– Я уже говорил…

Глаза прелата неожиданно сменили цвет. Только что были черными и вдруг стали пронзительно алыми, напомнив то ли языки пламени, то ли фонтан вырвавшейся из артерии крови. Мужчина вздрогнул.

– Сулимани не является твоим именем, – скрипнул храмовник. – Его носит другой человек.

– Откуда вы знаете?

– Теперь назови свое имя.

– Кодацци, – ответил мужчина. – Чезаре Кодацци. К вашим услугам, господин прелат.

– В Храме Истинной Эволюции не используется термин «господин».

– Извините.

– Обращайся ко мне: «досточтимый».

– Как скажете. – Чезаре понял, что начисто проиграл начало разговора. Он потер подбородок, снова кашлянул и попытался вернуться к привычному тону: – Итак, досточтимый прелат, вас заинтересовало мое сообщение?

– Мы услышали имя: Банум. Теперь мы хотим услышать собственно сообщение. Что ты знаешь о мертвом человеке?

– Так получилось, что я стал одним из его наследников.

– Банум был бесплоден.

– Но его собственность нашла новых хозяев.

– Что досталось тебе?

– Две обгоревшие страницы текста. Очень странного текста. Он написан латиницей, но представляет собой полную белиберду. Я вам зачитаю… – Кодацци взял в руки лист бумаги: – «Авва марда Авва. Куар…»

– Достаточно, – оборвал его Люциус. – Откуда это у тебя?

– Не у меня, а у Банума, – поправил прелата Кодацци.

– Откуда?

– Судя по сопроводительным записям, текст достался ему после сингапурских беспорядков. Помните разгром филиала Мутабор? Банум считал, что имеет дело с неким шифром…

– Поэтому он и погиб, – отрезал Минг. – Слишком вжился в этот мир, со всеми его шифрами, мобилями, вездесущей соей и «незарегистрированными коммуникаторами». Забыл о корнях…

– Что?

– Ничего, – пронзительно скрипнул голос. Но фраза прозвучала иначе: «Не твое дело!» – Сколько ты хочешь за текст?

– Он достанется вам бесплатно, досточтимый прелат.

– Услуга?

– Да, – кивнул Кодацци. – У меня образовалось очень много врагов. Дайте слово, что поможете мне выпутаться, и через час бумаги будут у вас.

Храмовников не без оснований считали психами, но все знали, что они очень щепетильно относятся к данному слову. Собственно, это была едва ли не единственная черта, напоминающая человеческую. Храмовники держали слово.

Глаза прелата вновь сменили окрас: с красного на глубокий синий, однако на этот раз Кодацци не вздрогнул. Привык.

– Ты взял книгу Банума, Кодацци, – заявил Люциус.

– Она вам тоже нужна?

– Она у тебя?

– Я дал слово, что выставлю книгу на аукцион, – твердо произнес Чезаре. – Я не могу ничего изменить.

Уловка удалась. Что такое «дал слово» прелат понимал. Помолчал, сменил цвет глаз с синего на красный и выдал: