— Жаль. Я думал, выйдет иначе.

— Томми, я дотянулась до ножа! Он у меня.

— Эбби!..

Эбби видела, как он слабым кивком указал назад, и все поняла. Лже-Валери была уже совсем близко.

На вершине холма Бринкли сбавил скорость. Внизу, метрах в двухстах, был виден мост через Скалистый ручей.

— О Боже! — Я подалась вперед, сжимая в руках винтовку. — Вы видите это?

Тормозной след. Бринкли прибавил скорость.

— Раньше мы его не заметили. — Я крепче сжала тяжелый карабин. — О Боже!

Следы шин на пролегавших через пустыню пыльных дорогах не редкость. Мимо этих мы, вероятно, проскочили в спешке. Но они отличались от других — отчетливые и свежие, они указывали, что машина вылетела за проезжую часть и сорвалась с обрыва.

У меня за спиной отец сказал:

— Приготовь оружие.

Я щелкнула затвором.

Бринкли затормозил.

* * *

Нож выскальзывал из руки Эбби — из-за липкой крови, перепачкавшей ладонь. Она сжимала его из последних сил, готовясь защищаться.

— Эбби! — позвал Томми.

— Нож у меня в руке.

— Эбби, у меня совсем нет сил. Эта мразь может убить меня, но я ни за что не скажу ей, где мои дети. Но… — Он совсем сник, голос его словно провалился куда-то, и вместе с ним провалилось сердце Эбби. — Но я так слаб, что могу не выдержать и выболтать ей, где твои малыши.

Нож снова чуть не выскользнул из руки Эбби. Она увидела лже-Валери — совсем близко, метрах в тридцати. Та двигалась, прихрамывая и шатаясь, словно сломанный робот.

— Эбби!

Лицо лже-Валери оставалось невозмутимым. Одна нога ее была неестественно вывернута, но она продолжала идти, даже не морщась. В руке она сжимала нож с длинным зазубренным лезвием. И сил у нее, судя по всему, было по-прежнему хоть отбавляй.

— Эбби! А ты сможешь не выболтать?

Эбби наблюдала за жутким существом. Оно остановилось, чтобы отдышаться, и заметило свою голую грудь. На лице существа изобразилась недовольная гримаса. Оно попыталось спрятать торчащий сосок под рваной майкой. Ему это удалось, поскольку ткань сразу прилипла к окровавленной коже. Потом чудовище повернуло голову и вперило в Эбби пристальный хищный взгляд.

Из горла Эбби вырвался стон:

— Нет, я не смогу!

В глазах ее стояли слезы. Она закашляла кровью и выронила нож. Теперь их шансы сократились до одного.

— А до гранаты можешь дотянуться? — спросил Томми.

— Да.

Она знала, что сможет. Она должна это сделать! Лже-Валери оставалось спуститься всего на каких-нибудь двадцать метров. Она двигалась осторожно и не спеша. Эбби тянулась к гранате, лежавшей на песке всего в нескольких сантиметрах от ее пальцев. Наконец ей это удалось. Она подкатила гранату к себе, зажала в руке и поняла, что та слишком тяжела для нее.

— Я не смогу ее кинуть!

— Знаю.

Эбби закрыла глаза.

Голос Томми звучал слабо, но проникновенно:

— Ты должна точно рассчитать время броска. Нужно выдернуть кольцо, отпустить рычаг и немного подождать.

Распахнув глаза, Эбби смотрела в небо.

— А сколько нужно ждать?

— Три-четыре секунды.

Между тем лже-Валери спустилась к пересохшему руслу ручья. На лице ее застыло прожорливо-хищное выражение.

Эбби держала гранату в руке, пытаясь вычислить время и точность броска. Тяжеленькая граната придавала ей силы. Она слышала, как лже-Валери спрыгнула на дно пересохшего ручья и, шурша по песку, направилась к машине.

— Ну, готовься! — сказала Эбби.

Бринкли остановил машину, отстегнул ремень и выскочил, хватаясь рукой за кобуру. Отец выпрыгнул из задней дверцы.

— Эван, спрячься за машину и пригнись!

Я распахнула дверцу со своей стороны. С карабином наперевес отец направился к краю обрыва.

Эбби сжимала гранату из последних сил. Изуродованную руку она просунула в машину и нащупала плечо Томми, чувствуя, как тяжело вздымается и опускается его грудь. Через секунду он накрыл ее руку своей.

— Давай! — сказал он.

«Уолли, я люблю тебя! — Она зажала кольцо зубами. — Дульси, Трэвис, Хейли! Родные мои!..»

Койот вышел из-за машины, сверкая зажатым в руке ножом. Эбби рванула зубами кольцо.

Я спряталась за машиной с карабином в руках. Отец и Бринкли направлялись к краю обрыва.

Взрыв прогремел в овраге и разнесся эхом среди каменистых склонов. Отец присел на одно колено и приготовил карабин. Снизу поднимался черный дым.

Мне был слышен треск пламени. Густые клубы поднимались над оврагом. Опустив дуло к земле, я побежала к краю обрыва.

Отец бросился ко мне и, удерживая за талию, закричал:

— Нет!

Эхо от взрыва стихало. Дым становился чернее и гуще. Ледяная дрожь пронизала меня до мозга костей. Я пыталась вырваться, подойти к краю и посмотреть вниз.

— Эбби! — кричала я. — Томми!

Отец схватил меня и, оторвав от земли, оттащил от края обрыва.

— Не смотри туда.

— Эбби! — Я рвалась и брыкалась и мотала головой, отказываясь принять страшную правду. — Пусти! Они же там!..

— Нет, Котенок. — Он прижался к моей щеке и срывающимся голосом проговорил: — Их больше нет.

От множества мигающих огней можно было ослепнуть. К мосту через Скалистый ручей съехались патрульные и полицейские машины, бронированный автомобиль окружного шерифа, дорожный патруль, пожарные и спасательные команды, которым некого больше было спасать — разве что собрать останки. Я застыла на заднем сиденье в машине офицера Бринкли. Отец топтался снаружи, прихлебывая кофе из термоса, экспроприированного капитаном Маккрекеном у одного из пожарных.

Маккрекен был бледен и мрачен. Он вполголоса переговаривался с отцом, стараясь оградить меня от постепенно поступавшей информации. Доктор Тулли Кантуэлл раздавлен товарным поездом. Антония Шепард-Кантуэлл лежала мертвая у себя дома. Валери Скиннер и ее мать погибли от ножевых ранений в своей спальне на Джиммиз-ранч-роуд.

— А эти Скиннеры, — сказал отец, — неужели никто не заметил их исчезновения?

— Миссис Скиннер работала в мотеле сменами — две недели работа, две недели выходных. Эта последняя неделя оказалась у нее как раз выходная, поэтому никто ничего не заподозрил. Как я понял, она была довольно нелюдимым человеком. А Валери… — Маккрекен посмотрел в мою сторону, — сказала своим сослуживцам в Канога-парке, что берет выходные на неделю, поскольку собирается съездить на встречу школьных выпускников. Так что там тоже никто не заподозрил ничего плохого.