- Товарищ старшина, жалко, наверно, расставаться? - спросил Тюльпанов.

- Конечно, жалко. Но хватит, отслужил свое. Скоро скажу: прощай, граница! - Смолярчук посмотрел на Тиссу, на весенние виноградники, на расцветающие сады.

Тюльпанов сочувственно молчал. Он уже догадывался, что происходило в душе Смолярчука.

- Товарищ старшина, нару… нарушитель, - вдруг зашептал Тюльпанов.

- Нарушитель? Где? - Смолярчук вскочил, оглядываясь по сторонам.

Встревожился и Витязь.

По тропинке, полого спускавшейся к берегу Тиссы, между двумя рядами цветущего терновника не спеша удалялась велосипедистка в летнем платье и жакете, с цветком в белокурых волосах.

Смолярчук посмотрел вслед девушке и улыбнулся. В его глазах была нескрываемая нежность.

- Ничего, ей можно нарушать погранзону. Это Алена Дударь. Аленушка. Вернулась из командировки. Две недели отсутствовала. Привыкай. Она три раза в день появляется на границе: контролирует уровень воды в Тиссе. Между прочим, хорошая дивчина. - Помолчав, стесняясь, добавил: - Вроде как бы моя симпатия.

- Невеста?

- Почему невеста? Разве я сказал?

- Про такое и говорить не надо: по глазам все видно. Что, разве не угадал?

- Угадал, брат, не буду отпираться. Я о ней сейчас день и ночь думаю, разные планы строю, как мы жить будем в Сибири, где она будет работать, где я.

- Одни строите или вам, товарищ старшина, и Аленушка помогает?

- Так она еще не в курсе дела.

Тюльпанов удивленно раскрыл глаза:

- Как это - не в курсе?

- Очень просто: она еще не знает о моих планах.

- Не знает, что вы на ней жениться хотите?

- Не говорил ей об этом.

Тюльпанов расхохотался.

Смолярчук не нахмурился обиженно, не бросил на товарища осуждающий взгляд: наоборот, поддержал его дружелюбной улыбкой, хотя причина смеха ему была непонятна. Уверенный в своей правоте, он не допускал мысли, что Тюльпанов смеялся над его словами, но на всякий случай спросил:

- Ты чего гогочешь?

- Так… - Тюльпанов сделал серьезное лицо. - Свою женитьбу вспомнил. Целый год, дурак, терзался: пойдет или не пойдет за меня Таня, стою я ее или не стою.

- Ну, вышла?

- А то как же! У нас с ней, товарищ старшина, такая любовь! Рассказать?

- Не надо. Неинтересно про чужую любовь слушать. Про свою сейчас буду разговаривать. Подожди меня тут.

Тюльпанов был разочарован тем, что ему не удалось поговорить о молодой жене.

- Товарищ старшина, я дополнительно потренируюсь, - сказал он.

- Что еще за дополнительная тренировка? - удивился Смолярчук.

- Скоростной бег. Помните, вы говорили, что инструктор должен уметь бегать, как олень? Вот я и хочу потренироваться, чтобы не отстать от Витязя.

- Не возражаю. Тренируйтесь до моего возвращения, - сказал Смолярчук, нетерпеливо поглядывая на Тиссу.

- Я хочу за велосипедом побегать. Можно?

Смолярчук махнул рукой: делай, мол, что хочешь, не до тебя сейчас.

Он потуже затянул ремень, поправил фуражку и направился к Тиссе. Витязю он приказал оставаться на месте.

Алена давно нравилась Смолярчуку. День за днем, неделя за неделей приглядывался к девушке, но объясниться не спешил, полагая, что у него впереди много времени. И вот только теперь, накануне демобилизации, он решил сказать Алене, что хочет жениться на ней.

А как же она… Согласна ли она выйти за него замуж? Об этом Смолярчук даже не думал… Этот вопрос был для него решен год назад, когда он увидел и почувствовал, что нравится Алене. С тех пор ничего не изменилось, казалось ему. В том, что она немедленно согласится на его предложение, он не сомневался. Вообще Смолярчук теперь, когда к нему пришла большая слава, мало в себе сомневался. Он привык верить, что все люди, с какими он соприкасался, относятся к нему с уважением, а часто и с любовью. И Смолярчук немало удивился бы, вдруг обнаружив, что все обстоит не так, как он думал.

По тропинке, проложенной пограничниками и лесниками по крутояру, Смолярчук спустился к дамбе, прикрывавшей равнину от весенних наводнений и бурной Тиссы. К кустах, растущих на откосах дамбы, стоял велосипед, на котором приехала Алена. Смолярчук решил подождать ее здесь.

Покончив со своим делом, Алена сидела на берегу Тиссы, на ребристом остове разбитой лодки, черной от смолы и старости, и, защищая глаза ладонью от солнца, смотрела вверх, в небо. Большая стая голубей, вылетевшая из своих гнездовий, сделала круг над Тиссой и, не страшась, расположилась на песчаной отмели, неподалеку от девушки. Алена достала из кармана горсть каких-то зерен, бросила голубям. Склевав корм, голуби поднялись и улетели.

Когда Алена, тяжело дыша, с прозрачными росинками пота на лбу, раскрасневшаяся от жары, обмахиваясь алой выцветшей косынкой, выбралась на дамбу, Смолярчук вышел из кустов, приложил руку к козырьку:

- Здравия желаю, товарищ гидрограф! - Он опустил руку, улыбнулся. - Здравствуй, Аленушка! С приездом!

- Здравствуй, Андрей. А я думала… что тебя уже не увижу.

- Скоро уезжаю. Приказ о демобилизации уже подписан. Проводы мне друзья устраивают… Пришла бы к нам на заставу со своими подругами… В субботу вечером, а?

- Приду. Обязательно. И девчат приведу. - Алена заторопилась. - До свидания.

- Постой. - Он положил руку на руль велосипеда. - Аленушка, я хотел тебе сказать…

Позади в кустах послышались шорох и предупредительное покашливание. Смолярчук растерянно оглянулся.

Раздвинув ветви кустарника, на дамбу вышел пожилой человек с бурым от загара и ветра лицом, в кожаной потертой куртке, с ружьем на плече и топором за поясом, Это был Иван Васильевич Дударь, отец Алены. Лукаво усмехаясь в густые висячие усы, он молча смотрел на смущенных молодых людей.

- До свидания! - приходя в себя, пробормотал Смолярчук и торопливо скрылся.

- Ишь, какой пугливый вояка! - густым басом сказал Дударь, провожая пограничника дружелюбным взглядом.

- Тато, вы прямо как из-под земли выросли, - засмеялась Алена. - Как же вас не испугаешься?

- Ой, дивчина хорошая, помолчала бы ты. - Иван Васильевич вздохнул, достал пачку сигарет, закурил. - Лет двадцать пять назад мне довелось дружить с твоей покойной матерью, царство ей небесное. - Сняв фуражку, он перекрестился. - Умная была дивчина, твоя мать Все медовые мои речи внимательно слушала, но… усмехнется бывало, покачает головой: «Только после свадьбы поверю тебе, Иван, а сейчас…»

- Не бойтесь, тато, не народился еще такой человек, какой сумеет обмануть вашу Алену медовыми речами.