Конфуцианец по духу и по воспитанию, Сюань Цзун решил не довольствоваться одними только советами академиков из Ханлинь — он поставил их министрами. Для евнухов, поскольку от них, как от гарема, все равно никуда не деться, была устроена специальная школа — чтобы их участие в управлении было более компетентным.

Пекин. Храм Неба

Император имел обостренное чувство справедливости и часто лично председательствовал в судах. Ознакомившись с большим числом прежних дел, значительную часть приговоров он пересмотрел, и немало людей оказалось оправданными. Сюань Цзун постарался навести порядок и в армии. К тому времени отцы-командиры стали сильно злоупотреблять своим положением: использовали солдат как дармовую рабсилу и слуг, присваивали их жалованье, обирали и притесняли местное население.

Спокойно было и на границах. Война во Вьетнаме была прекращена по решению именно Сюань Цзуна. На севере союз монгольских племен распался, началась усобица, в которой победили довольно дружественно настроенные к Поднебесной ойраты. В Японии сменился сегун, и при новом восстановились дипломатические отношения и торговля. Не было проблем с Кореей — у императора с тамошними правителями установились доверительные отношения, иногда даже интимного характера: оттуда ему присылали для гарема евнухов, а главное, девушек, да не каких попало, а «на подбор», по описанию. Присылали и поваров — Сюань Цзун был большим любителем национальных корейских блюд.

* * *

Этот оставивший по себе добрую память император скончался в 1435 г. после непродолжительной болезни. Воцарился старший из двух его сыновей, шестилетний Ин Цзун (1429–1464 гг.), и у подданных появилось достаточно оснований, чтобы с тоской вспоминать об их родителе.

Злым гением императора стал евнух Ван Чжэнь, который поначалу возглавил регентский совет. Он обладал даром быть приятным в общении, и привязать к себе мальчика, для которого он был главным воспитателем, ему не составило труда. Сумел расположить к себе и министров, и прочих сановников. Человеком он был небесталанным — хотя скорее самоуверенным, чем глубоко разбирающимся в делах. Но если кто вызывал у него подозрение, — а евнух был мнителен, тот быстро мог расстаться с головой или отправиться куда подальше (на монгольскую или на тибетскую границу).

Работу правительства Ван Чжэнь организовал вроде бы неплохо, но он не прислушивался должным образом к настроениям народа в тогдашних трудных для него обстоятельствах. Одна за другой следовали засухи, эпидемии, наводнения — в 1448 г. опять прорвала дамбы и проложила себе новое русло Хуанхэ, погубив бессчетное число жизней. А людей массами собирали на тяжелые и более чем несвоевременные работы по строительству пекинских дворцов. Или затевалась неизвестно зачем требующая огромных затрат и потерь война с бирманскими племенами. Вспыхнуло несколько восстаний, подавить которые удалось с большим трудом.

В 1449 г. разразилась война с монголами, завершившаяся военной катастрофой. Предысторией событий стало то, что ойратам удалось возглавить союз племен, кочевавших по огромной территории от Синьцзяна до Маньчжурии. Его вождем стал талантливый полководец Эсен. Некоторое время он поддерживал с Поднебесной традиционно добрые отношения. Но однажды, обладая, видно, немалым честолюбием и памятуя о прежних славных степных империях, стал свататься к пекинской принцессе. Получив же отказ, двинул на обидчиков могучее монгольское воинство.

Ван Чжэнь подбил двадцатилетнего императора выступить навстречу — с огромной, но из рук вон плохо подготовленной и вооруженной армией, командование которой взял на себя. Беспрерывно лили дожди, степь превратилась в море грязи, в которой увязали сотни тысяч солдат и лошадей. Опытные полководцы взывали к благоразумию и настаивали на том, чтобы отослать императора в Пекин, а самим вернуться на твердую землю и расположиться в приграничных крепостях. Но евнух пришел в бешенство и пригрозил казнями за непослушание. Однако когда монголы проломились сквозь Великую стену, разгромив многочисленный китайский заслон, даже он понял, что надо отходить.

Только далеко не всем суждено было спастись. Степняки наседали, уничтожили прикрывавший отступление большой отряд — но до Пекина оставалось всего тридцать километров. И тут Ван Чжэнь вздумал, наперекор судьбе и все тем же умудренным в ратном деле полководцам, дать генеральное сражение. Дожди давно кончились, теперь люди и лошади страдали от жажды. Армия двинулась к реке, местность по берегам которой была крайне невыгодна для обороны — а монголы только того и ждали. Когда их конница понеслась на истомленные, нестройные китайские ряды, те не выдержали удара и побежали. Потери составили едва ли не четверть миллиона — убитых и захваченных в плен. В плену оказался и император Ин Цзун. Погибли почти все военачальники, а заодно с ними и Ван Чжэнь — его, скорее всего, прикончили собственные подчиненные. Хорошо еще, что утолившие свою боевую ярость победители не двинулись на беззащитный Пекин. Эсен повернул обратно, в степи, увозя с собой невиданную добычу — китайского императора.

* * *

Главной ареной дальнейших событий стали императорский дворец и окрестности столицы. Регентом при двухлетнем сыне полоненного государя стал родной брат последнего, принц Чэн. Но вскоре он сам решил занять престол, взяв тронное имя Цзин Цзун. Однако было не до коронационных торжеств: монголы, отдохнув, опять подступили к Пекину. Их ждали, причем успели хорошо подготовиться: подтянувшиеся со всех сторон отряды составили 200-тысячное войско. Теперь боевой дух китайских воинов был очень высок, и во многих схватках успех был на их стороне. Может быть, помогал и «бог войны» — громогласные допотопные пушки. Все же воинство Эсена обложило столицу, но, поняв, что и в чистом поле, и на стенах с ним готовы биться насмерть, полководец отошел в степи.

Цзин Цзун показал себя хорошим правителем. Была усилена армия, укреплены защитные сооружения на Хуанхэ. Но чувства, что наступают лучшие времена, не было. Природа не благоволила к императору-дублеру, а на Юге происходили восстания. В тех краях, где сроду и понятия не имели об утеплении жилищ, к засухам и наводнениям прибавились лютые морозы, и много людей замерзло насмерть.

Тем временем произошло еще нечто неожиданное. Эсен, по каким-то своим соображениям, отпустил царственного пленника на волю. Тот явился в Пекин, вел себя смиренно, ни на что не претендовал — видно, осознавал свою долю вины за погубленное войско. Ему отвели задние покои дворца и старались не замечать.

Так продолжалось до 1457 г., когда, воспользовавшись болезнью действующего императора, тайно сговорившаяся придворная партия устроила переворот и вернула Ин Цзуна на трон. Его брат во время тех событий уцелел, его вернули в ранг царевича, но через несколько месяцев он был задушен евнухом.

Большинство заговорщиков, обеспечивших реставрацию, просчиталось — Ин Цзун решил обойтись без их услуг. Сформированное им правительство оказалось на редкость стабильным, и не только по китайским меркам: до 1464 г. все министры спокойно отправляли свои обязанности.