На этот раз Ричард появился в Москве в роли не адъютанта, а сотрудника американского посольства. Он жил в доме дипкорпуса, но время от времени заходил в «Метрополь», чтобы встретиться с графом. Вскоре на стойке бара появились два заказанных коктейля, они чокнулись и выпили за «старых друзей».

Читатель может удивиться, почему русский и американец пили за старых друзей, когда были знакомы всего четыре года. Но существуют родственные души, которые чувствуют себя старыми друзьями уже после нескольких часов общения. У Ричарда с графом было много общего. Оба выросли в богатых семьях в крупных космополитичных городах, оба получили хорошее гуманитарное образование, у обоих было много свободного времени, оба видели и ценили прекрасное. Получалось так, что, несмотря на то что Александр и Ричард родились на разных континентах, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, у них было больше общего друг с другом, чем с большинством их соотечественников.

Вот поэтому большинство старых отелей по всему миру: «The Plaza» в Нью-Йорке, «Ritz» в Париже, «Claridge’s» в Лондоне и «Метрополь» в Москве – очень похожи. Эти отели были построены приблизительно в одно и то же время, можно сказать, что они – своего рода родственные души. Это были первые отели с центральным отоплением, горячей водой и телефонами. В каждом из них в фойе стоит газетный киоск, в котором продают издания со всего мира, в ресторанах можно заказать национальные блюда разных стран, и везде имеются бары, построенные по американскому образцу. Эти отели были построены для таких людей, как граф Ростов и Ричард Вандервиль, чтобы они, путешествуя по свету, всегда чувствовали себя там как дома и встречали людей своего круга.

– Просто не верится, что этот человек работает в «Пьяцце», – заметил Ричард.

– Я понимаю, о чем ты, – ответил граф. – Но он закончил консерваторию с медалью Мусоргского. Он дирижирует в ресторане только для того, чтобы свести концы с концами.

– Надо сводить концы с концами, – вступил в разговор Аудриус. – Если не будешь этого делать, очень скоро придет конец тебе.

Ричард внимательно посмотрел на бармена.

– Точнее не скажешь, – заметил американец.

Аудриус пожал плечами, давая понять, что бармены понимают смысл жизни и знают, что к чему. После этого Аудриус извинился и отошел ответить на телефонный звонок. Замечание бармена напомнило графу один известный научный факт.

– Послушай, – спросил он Ричарда, – а ты слышал о манчестерских мотыльках?

– «Манчестерские мотыльки»… А это не название футбольной команды?

– Нет, – ответил Ростов с улыбкой, – это не название футбольной команды. Это название вида насекомых, о которых мне рассказывал отец, когда я был маленьким.

Но тут появился Аудриус и сообщил, что Ричарду звонила его жена, которая просила напомнить, что завтра утром у него запланирована встреча и машина с водителем ждет его у отеля, чтобы отвезти домой.

Посетители бара никогда в глаза не видели миссис Вандервиль, но, судя по ее звонкам и напоминаниям, это была очень внимательная женщина, которая ни о чем не забывала и всегда знала, где находится ее муж.

– Ну, мне пора, – стал прощаться Ричард.

Граф сказал, что если долг зовет, то надо идти, и пожал руку американцу.

После того как Ричард ушел, граф обвел глазами помещение бара и заметил, что в углу, склонившись над своим блокнотом, сидел архитектор, с которым он разговаривал в ресторане на первом этаже. Архитектор, судя по всему, рисовал бар.

«Между прочим, – подумал граф, – этот архитектор является прекрасным примером манчестерского мотылька».

Когда Ростову было девять лет, отец однажды объяснил ему теорию естественного отбора Чарльза Дарвина. Ростов выслушал отца и понял основную идею теории: на протяжении десятков тысяч лет разные виды развивали в себе качества и свойства, увеличивающие шансы выживания. Когти и зубы льва должны быть острыми, и лучше всего выживают газели, которые умеют быстро бегать. Потом отец графа объяснил сыну, что иногда процесс естественного отбора может проходить более быстрыми темпами и дать результаты в гораздо более сжатые сроки, чем десятки тысяч лет. Процесс естественного отбора может привести к изменениям в том или ином виде всего за сотню, и даже за десятки лет.

Отец графа объяснил, что процесс естественного отбора происходит медленно, когда изменения в окружающей среде являются минимальными. Если не меняется окружающая среда, то и видам нет смысла быстро меняться. Однако в истории встречаются примеры, когда окружающая среда изменялась очень быстро. В таких случаях изменения, вызванные естественным отбором, происходили тоже быстро. Подобное может произойти в результате, например, очень холодной зимы, длительной засухи или извержения вулкана. Такие явления серьезным образом могут изменить баланс особенностей вида, способствующих его выживанию, и тех особенностей, которые мешают этому выживанию. Именно так и случилось в городе Манчестере и его окрестностях в XIX веке благодаря тому, что в городе произошла индустриальная революция.

В окрестностях города обитала бабочка под названием березовая пяденица[98]. У этого насекомого белые крылья с черными крапинками. Именно такая окраска помогала бабочке не выделяться на стволах растущих в этих краях деревьев, кора которых была главным образом светло-серого цвета. Иногда среди этих бабочек встречались особи с черными крыльями, но это было редким исключением из правила. Черные бабочки не выживали и не давали потомства, потому что птицы хорошо видели их на стволах деревьев и съедали до того, как бабочка успевала спариться с другой черной особью.

Но в начале XIX века в Манчестере построили много фабрик и заводов, трубы которых выбрасывали в воздух клубы черного дыма. Сажа и гарь оседали на деревьях, и бабочки со светлыми крыльями стали хорошо заметны на темном фоне. Бабочек со светлыми крыльями склевывали птицы, а черных бабочек этого вида они не замечали потому, что плохо их видели на темном фоне. Если в начале XIX века количество черных бабочек этого вида не превышало одного процента от общего числа популяции, то к концу века количество черных бабочек увеличилось до девяноста процентов от общей численности популяции[99]. Вот такую занятную историю рассказал отец своему сыну.

В свое время этот рассказ произвел на графа сильное впечатление. «Если подобное может произойти с мотыльками, – думал мальчик, – то почему не может случиться и с детьми? Что произойдет с моей сестрой и со мной, если в атмосфере появится много сажи и гари или, например, резко изменится климат? Ведь в этом случае дети станут жертвами ускоренной эволюции». Когда в том году в сентябре погода была очень дождливой, маленький граф волновался и начал видеть во сне черных мотыльков.