Йенс натягивает себе на голову балаклаву, точно такую же, как и та, которую Елена все еще держит в руке. Елена поспешно делает то же самое. Она царапает кожу и отдает чем-то кислым. Интересно знать, кто ее носил до этого.

Йенс останавливается перед запертой парадной дверью, быстро оглядывается по сторонам, потом разбегается и изо всех сил ударяет по двери. Елена в испуге отскакивает. Он снова бьет. Йенс Бринк не слишком умный вор. Может быть, именно этим объясняется такое количество приговоров, вынесенных ему? Она уже подумывает, как сбежать, но после четвертого удара дверь слетает. Йенс тут же заскакивает внутрь, Елена за ним. Они несутся вверх по лестнице. В руках у Йенса фонарик, свет от которого скользит по ступенькам лестницы. Елена начинает задыхаться еще до того, как они добежали до третьего этажа, и подниматься дальше ей становится уже совсем нелегко. Она настигает его уже перед самой дверью с латунной табличкой: Адвокатская фирма «Лунквист и сын».

— У нас есть только десять минут, помните. Вы знаете, где находится этот договор? — спрашивает ее Йенс с серьезным взглядом.

— Нет. Но…

— Вы будете искать, пока я буду сдерживать охрану, так будет лучше всего. Вы должны знать, что мы ищем, — решительно заявляет Йенс и повторяет: — Десять минут, вам понятно?

Но не успевает Елена ответить, как он опять разгоняется и с первой же попытки вышибает дверь. Мгновенно срабатывает сигнализация, и начинает ритмично реветь сирена.

— Вперед, вперед, черт побери!

Он так сильно толкает ее в спину, что она спотыкается о порог. Сердце бьется в бешеном ритме, пот градом стекает из-под балаклавы прямо ей на глаза. Она вообще потеряла всякую способность ориентироваться в этом темном помещении. Внезапно становится светло. Она поворачивается к Йенсу, он ободряюще кивает ей своей головой в черной балаклаве.

— Здесь чертовски много всего, поэтому мы можем включить свет. Как только нас обнаружат, наши лица никто не должен видеть, и нам следует поторопиться. Давайте ищите же!

Он подходит к окну и становится спиной к Елене.

Какое-то мгновение она стоит как парализованная, потом берет себя в руки. Дорога каждая секунда. Она поворачивается к низким шкафчикам с архивными документами, тянущимся вдоль всей стены. Открывает первый попавшийся ящик, пытаясь понять порядок архивирования документов. Хранятся ли они в алфавитном порядке или в хронологическом? Поспешно листает документы в ящичке. Она видит реестр номеров дел, но не может понять, по какому принципу присвоены номера. В отчаянии она лезет в следующий шкаф, смотрит на номера и сравнивает с различными графами вверху в реестрах. Имена, годы. Ей не удается установить между ними связь. Она входит в ступор и стоит с трясущимися руками. Звук сирены звенит у нее в ушах и голове. Она вообще не способна соображать.

— Поторопитесь! — снова кричит Йенс.

Елена открывает следующий ящичек, потом еще один. Бессистемно перелистывает документы. Это безнадежно. Но в какой-то момент ей в глаза бросается один запертый ящик в шкафу, стоящем прямо перед ней, за письменным столом, отдельно в углу.

— Вы можете открыть вот этот? — кричит она Йенсу.

В три прыжка он оказывается перед этим шкафом. Теперь ей понятен его метод: Йенс далек от мудреных приспособлений в своей работе. Все вовсе не так, как она себе представляла. Сильный удар в бок, потом еще один спереди, и вот шкаф открыт. Йенс бежит обратно на свой пост наблюдения и выглядывает в окно.

— Черт, они уже едут, — сообщает он.

Елена выдирает ящичек и начинает лихорадочно перелистывать документы. На всех папках, на всех страницах стоит красный штемпель «Конфиденциально».

— Шевелитесь же, черт бы вас побрал! Мы должны уже сматываться. Он уже поднимается, поэтому нам нужно спускаться по черной лестнице.

Елена листает все дальше и дальше, имена сливаются. Она должна найти этот договор. Она знает, что он здесь есть.

— Бежим! — кричит на нее Йенс, хватая за руку, но она вырывается.

— Я должна найти его, — отвечает она умоляюще.

— Мы должны сматываться прямо сейчас! — орет Йенс.

— Нет, я останусь. Мне нужно найти его.

Проходит еще секунда. Секунда, которую им нельзя терять. Елена чувствует, как кровь закипает у нее в жилах, страх смешивается с воем сирены. Она сжимает челюсти. Она уже так близка. Она не может бросить все сейчас.

— Уходите, вы должны уйти теперь, — шепчет она. — А я останусь. Мне нужно найти этот договор. Обещаю, что не выдам вас. Бегите, действуйте по плану. Я останусь и приму на себя всю вину, клянусь, а вы еще получите свои деньги.

Он медлит.

Елена почти видит, как мысли на большой скорости прокручиваются в его голове, но это длится не более мгновения, и он убегает. И снова она одна.

Ей слышны его шаги, удаляющиеся вниз по лестнице. Потом Елена слышит другие, приближающиеся к ней. Это охранник. Времени у нее осталось совсем мало. Она поспешно наклоняется над ящичком снова, листает в нем дела. Перебирает их одно за другим, проверяет имена, отбрасывает их в сторону, пока наконец-то в ее руках не оказывается то, что нужно.

Договор. Там написаны оба имени: Райнхольдт Флинт и Аксель Сёдерберг.

Охранник уже совсем близко. Теперь она уже не может выбраться отсюда, у нее не осталось шансов. Но ей нужно прочитать договор. Она оглядывается по сторонам. Туалет. Она забегает туда, защелкивает дверь и начинает читать. Пусть за ней придут, пусть ее арестуют, лишь бы узнать правду. Теперь он у нее в руках, теперь она наконец-то сама все узнает. Ее охватывает странное спокойствие. Она садится на унитаз и открывает договор на первой странице.

Снаружи, в помещении фирмы, охранник уже гремит дверью. Она слышит, как он бестолково бегает там, пока не обнаруживает запертую дверь. Видит, как дверная ручка поворачивается вниз. Она на мгновение испугалась, что охранник тоже является приверженцем метода Йенса, но, к счастью, дверь не выбивают. Она сидит затаив дыхание.

— Я вызвал полицию! — кричит охранник с другой стороны двери.

Она слышит, как его дыхание постепенно становится не таким частым. Он ждет и больше сам ничего не предпринимает.

А Елена принимается за чтение. Она читает, проглатывает и впитывает в себя информацию. Наконец-то у нее весь текст договора. Пять тысяч крон в месяц до конца жизни сына Райнхольдта. Пять тысяч крон. Так дорого ценилась правда тогда, после войны. Но Райнхольдт был человеком основательным и позаботился о том, чтобы сумма договора подлежала индексации. По этой причине сумма, которую Елена увидела в бухгалтерии «Сёдерберг Шиппинг», была почти астрономической.

Елена читает дальше. К договору прилагается письмо, написанное Райнхольдтом. Если деньги не будут перечисляться, это письмо будет отправлено в датские газеты. У сына Райнхольдта тоже есть копия письма, которой он сможет воспользоваться, если условия договора не будут соблюдаться. Все это описано в договоре.