Плевать, что он под градусом. Плевать, что ноги подкашиваются, а его самого относит в сторону… Это так надо. Это так задумано…

– Извините, а вы не подскажете, который час? – услышал он девичий голос.

Птаха остановился, поднял голову и увидел рядом с собой красивую девчонку. Аманда по сравнению с ней была крокодилом.

– Сколько времени? – пробормотал он и поднес к глазам руку с часами.

Стоп! Кажется, он пьян. Вернее, девчонка может так подумать. А он суперпрофи. И должен доказать это.

– Вам какое время? Московское или по Гринвичу?

– А как это, по Гринвичу?

Девчонка, похоже, пришла в полный восторг от его ума… Ничего удивительного. Он же суперпрофи…

– По Гринвичу – это по Гринвичу, а по Цельсию – это по Цельсию…

Блин, сколько он умных слов знает… Ну да, он же супер…

– А вы бы не могли проводить меня домой? – многообещающе посмотрела на него девчонка.

Она просит проводить ее. Все правильно. Вокруг столько врагов. И только он, супер-пупер, в состоянии ее защитить…

– Я могу, – пьяно кивнул Птаха. – И телом своим закрыть могу. Хотите, всю ночь буду закрывать?

– Вы такой остроумный! – Девчонка смотрела на него с восхищением.

Еще бы. Ведь он такой крутой!

– Ну, так ты хочешь? – гордо выпятил он грудь.

– Хочу!

– А меня хочешь?

– Не знаю, у мамы надо спросить. Только мамы сейчас нет. Она завтра будет. Я сегодня без нее ночую…

Остро отточенным мышлением Птаха сумел отыскать в этих словах тончайший намек. Девчонка сегодня дома одна. И хочет, чтобы он провел эту ночь с ней… Что ж, он покажет ей, кто такие суперпрофи!..

Птаха проводил ее домой. По пути объяснил ей, почему хорошо быть мужчиной. Она чуть не кончила от восторга… Ничего, скоро она кончит по-настоящему…

Но кончить пришлось ему самому. Едва они вошли в квартиру, как перед ними предстал здоровенный мордоворот.

– А это… Это кто? – спросил Птаха. – Ты же говорила, что ты одна.

– Я сказала, что без мамы…

В голосе девчонки не было уже ни восторга, ни восхищения. Зато в глазах стояла насмешка. Точно так сегодня смотрела на него Диана, когда он выполз из-под Чарли.

– Я ее папа, – пробасил здоровяк.

Вообще-то он молодой для папы. Но Птаха об этом не подумал.

– Да? Тогда я пойду…

По законам крутого жанра он должен был разделать этого громилу под орех… Но он умный. И хорошо знает одну восточную мудрость: «Ушел от драки – победил».

– Пойдешь, – сказал до боли знакомый голос. – Но не сейчас…

Птаха обернулся и увидел ненавистного Кручу… Только теперь этот монстр вызывал дикий страх, который начисто заслонял собой ненависть…

Степан ждал этого недоноска. Как знал, что он появится на похоронах друга. Даже знал, что там он начнет обливать его помоями. А также предполагал, что за ним будут следить люди Вильяма.

Птаха в самом деле толкнул речь. Но при этом его никто не пас. Зря Женя водила его окольными путями. «Хвоста» за ним не было. И в его одежде не было ни «клопа», ни маячка, чтобы следить за ним. Эдик проверил все досконально – и руками, и сканером. Ничего.

Только Степан не верил, что он действует сам по себе. Этот фарс на кладбище – часть какого-то плана, в котором Птахе отводилась роль пешки…

Недоноска бросили на пол у окна, Эдик приковал его наручниками к трубе. А чего с ним церемониться?

– Слушал я сегодня твой бред, – мрачно усмехнулся Степан. – Сам придумал? Или кто-то надоумил?

Птаха никак не мог оправиться от потрясения. Лицо белое от страха, в глазах паника.

– Сам, – выдавил он.

– Значит, это я убил твоего Тюльпана?

– А кто?

– И мне надо отомстить?

– А кому?

– И кто же мне отомстит? Ты?

– А что?

– Кишка тонка.

– Как бы не так!

Птаха начал расправлять крылья. Только зря рыпается. Цыплята не летают…

– А что, ты сможешь меня наказать?

– Запросто… Меня Шрам на курсы отправляет…

Он понял, что сболтнул лишнее, и заткнулся.

– На какие курсы?

– Не скажу…

– Поздно запираться. Сказал «а», говори уже и «б»… А если не скажешь…

Степан многозначительно посмотрел на Эдика. И в комнату тут же вошел Юлий в белом халате и с докторским чемоданчиком в руке. Он молча сел на стул перед столиком, поставил на него чемоданчик, достал оттуда белоснежную салфетку, принялся выкладывать на нее медицинские инструменты.

– Что это? – с ужасом смотрел на него Птаха.

– Ну, ты же сам говорил, что ментовка – это гестапо. Раз так, то можешь познакомиться с нашим гестаповским врачом. Он тебя будет сейчас немного резать…

Никто никого резать не собирался. Скальпель, щипцы, иглы, шприцы – это всего лишь антураж, средство воздействия на психику. Ожидание пыток страшнее самих пыток. Так и оказалось.

– Ну так что, куда тебя Шрам собирался отправить?

– На курсы киллеров, – с треском раскололся Птаха.

– Ух ты. И где это?

– Не знаю. Там полгода учиться…

– Да что ты!

– Но сначала я на Канары поеду.

– За какие такие заслуги?

– Шрам сказал, что я должен тебя… вас убить.

– Круто, ничего не скажешь… Ну так чего ж ты меня не убиваешь? Вот я, перед тобой…

– Вы не так поняли… Я уже убил вас. Морально…

– Вот это номер. А я не знал…

– Скоро появятся журналисты. Они заснимут на камеру, как вы тут меня пытаете…

– Это кто тебе такое сказал?

– Шрам…

– Что еще он тебе сказал?

Птаха ничего не стал скрывать. И как на духу выложил всю правду. Про разговор со Шрамом во всех подробностях рассказал. Не удержался и выдал историю про трех братков, которые едва не сделали из него девочку.

– Ты думаешь, их эта Диана подговорила? – спросил Степан.

– А кто?

– Шрам их подговорил. Это его люди. Он хотел, чтобы ты мягким стал, как пластилин. Чтобы на все согласился… Значит, он тебе Сейшелы обещал. Виллу, яхту… И всего за десять выстрелов?

– Вообще-то у меня была мысль. Что, если они меня не на Сейшелы отправят, а просто завалят?..