Картер прекратил мучить древесину и убрал нож в кожаные ножны на поясе.

– Если не ошибаюсь, – начал худосочный воришка, хрипя прокуренным голосом, – Магистр и два первых гроссмейстера уже добрались до Резиденции.

– Да, и погибли там, – с сожалением констатировал Франц.

Картер картинно закивал, доставая из кармана дешёвые сигареты, и натужно обратился снова к настоятелю:

– Значит, ты теперь главный, третий гроссмейстер Франц.

– Возможно, кто-то смог выжить и убежать, – уверенно возразил настоятель, – Магистру это под силу.

Тут голос подал обречённый Вирюсвач:

– Брось, Франц. Ты сам всё видишь. Столько пушек не оставят шанса никому. Восьмая Резиденция больше не убежище…

– Она – могила! – глухо, но твёрдо и непререкаемо просипел Лоренталь.

Глядя, как крупнокалиберные снаряды прошивают стены, как крыша обрушивается, лишаясь опоры, как камень разлетается в пыль, а великую некогда обитель равняют с землёй меткими попаданиями, сложно разделять святую веру в лучшее любимого настоятеля. Тот и сам особо не верит, а лишь хочет наполнить верой наши сердца. Отчаяние – тот клинок, что добьёт Орден, никакому иному не сломить наше братство.

– Вероятно, вы правы, – пошёл на попятную Франц, – До момента подтверждения обратного я становлюсь во главе Ордена.

– И что же нам теперь делать, главный? – ехидно спросил Картер и пустил изо рта мерзко пахнущий сигаретный дым.

Франц ответа на этот вопрос не знал, да и кто бы мог знать. Новость о гибели большей части иоаннитов должна срубить на месте любого вплоть до магистра и заставить в бессилии и обречённости простоять на коленях целые сутки. А тут от Франца, который больше других переживает гибель наших братьев, требуют дать ответ на самый сложный для нас вопрос.

– Отправимся в Девятую Резиденцию. Там и решим, как поступить дальше.

– До Девятой Резиденции двести сорок миль, – повёл носом Картер.

– Идти нам больше некуда, – твёрдо отрезал Франц.

– И чем ты планируешь заниматься в малом убежище? – Картер с вызовом подался вперёд.

Франц сурово оглядел нескладного паренька. Настоятелю отлично известна особенность иоаннита вызывающе себя вести и перечить во всём старшим. Сейчас Картер просто показательно выражает неуважение Францу. Ему можно: по правилам, все в Ордене равны.

– Будем собирать силы, – нахмурился на наглеца Франц, – Учить новых кандидатов.

– Ты и этого научить не можешь! – брезгливо ткнул в мою сторону дымной сигаретой Картер.

Признаться, меня он разозлил:

– Меня зовут Август! – прошипел я сквозь зубы.

– А меня – Картер, недоучка!

Я был готов вырвать его поганые губы, чтобы возможность курить у подонка пропала навсегда. Но мой первый же шаг дал сигнал настоятелю Францу встать между нами и предотвратить мордобой.

Его стальной взгляд ударил меня по глазам.

– Ты, Картер, забываешь про самый главный принцип Ордена – братство! – строго выговорил Франц, – Я не потерплю, чтобы ты провоцировал конфликты!

– Ладно, Франц. Вот только мне не нравится ваша идея. Что за ерунда? Переться немыслимое расстояние, чтобы учить детей магии… После того, что мы увидели, у нас нет ни единого шанса, да и Ордена теперь больше нет!

– Орден Иоаннитов будет жить, пока жив хотя бы один иоаннит! – неуверенно промямлил Вирюсвач.

Картер отмахнулся от этих слов, словно от назойливой мухи и присел на выступающий из земли корень.

– Здания Ордена рушатся, богатства – расхищаются, члены – погибают, да и его девиз не очень-то жив, – Картер смачно плюнул под ноги, – Не согласен, Свач?

– Не согласен, – нейтрально отозвался друг воришки.

– Из Ордена нельзя выйти, а его догматов нельзя забывать, – сурово напомнил зарвавшемуся иоанниту Франц, – Не позорь своего имени, иоаннит Картер!

Плевав на всех, курильщик равнодушно пожал плечами:

– Хорошо, в резиденцию, так в резиденцию…

– И когда отправимся? – спросил я у напряжённого Франца.

– Да прямо сейчас.

– Нет…

Все, как по команде, обернулись на лысого здоровяка, что глухо огласил наш укромный закуток своим непререкаемым словом. Поднявшись на слоноподобные ноги, Лоренталь вырвал из покалеченного явора громадную секиру и закинул на плечо. Его гневные глаза смотрят в траву.

– В чём дело, Лоренталь? – осведомился Франц.

Алчущие крови глазки воина поднялись на товарищей:

– Надо пробраться в лагерь, найти главнокомандующего и допросить его, – спешно пролепетал возбуждённый громила, – Узнаем, кто выдал местоположение Восьмой Резиденции!

– А Лоренталь прав, – подхватил Вирюсвач, – О нём могли знать только иоанниты. Убежище сдал кто-то из своих…

– Я думал об этом, – кивнул недовольный Франц, – Но вы предлагаете слишком опасную авантюру!

– Предатель должен получить по заслугам! – взревел медведем здоровяк Лоренталь, – Там погибло немало наших братьев! Нельзя допустить, чтобы это сошло ему с рук! Нам нужно узнать имя этого ублюдка!

Франц вытянул вперёд руку с раскрытой ладонью, пытаясь остудить пыл воина:

– Но мы не можем допустить и того, чтобы умер ещё кто-то из нас.

– Предательство – непростительно! – гнул своё громила, – Тем более такое!

– Две тысячи солдат, – хитро прищурился Картер, – На мой взгляд, никаких шансов.

Я решил тоже не оставаться в стороне обсуждения важнейшего вопроса:

– Под покровом ночи мы сможем добраться до палатки главнокомандующего. Часовых можно вырезать – наших сил на это хватит.

– А под утро за нами ринутся две тысячи креольцев! – с сарказмом проронил воришка, – Пока они даже не знают, что мы здесь.

– Какая погоня? – оживился, казалось бы, умерший морально одноглазый Вирюсвач, – У них же пушек больше, чем людей! А мелкие летучие отряды нам не страшны.

– Ты бессмертный, Свач? – огрызнулся на друга Картер.

– А ты трусливый?

Больше всего перепалка, конечно, не по душе Францу. В бессильном раздражении он поднял руки к лицу и поморщился, не зная какие ещё подобрать слова, чтобы утихомирить четырёх спорящих мужчин.

– Хватит! – прорвало-таки гроссмейстера, – Мы можем и не выбраться из лагеря креольцев – соваться туда всё равно, что лезть в берлогу к спящему медведю!

– Идти до Девятой Резиденции долго, а припасов у нас немного, – задумчиво пожевал я фразу на языке, – Полезным будет своровать провизии…

Аргумент, конечно, сомнительный, но именно он решил исход спора.