Славин передал дело секретарю и направился в управление. Ему предстояла встреча с начальником отдела вневедомственной охраны и сторожем, которого Ломов снял с дежурства.

Оба уже находились в управлении. Начальник отдела по просьбе Славина охарактеризовал Ломова и Бурнового — сторожа, которого бригадир снял с охраны учреждения. Славин спросил:

— Правильно ли действовал Ломов, когда он, услышав шум подъехавшего к подъезду автомобиля, открыл дверь?

— Конечно, нет. Это меня удивляет. Я ведь сам неоднократно присутствовал на инструктажах, которые проводил Ломов. Скажу вам, что делал он их грамотно и правильно. Он сам всегда обращал внимание, как надо действовать сторожу именно в такой обстановке. И вдруг, пожалуйста, забыл о самом элементарном.

— Он вам докладывал, что сам остается на этом объекте?

— Да, конечно. Я даже одобрил это. Находясь в помещении, где был телефон, он имел возможность держать связь с отделом и многими своими подчиненными.

— Бывали ли раньше аналогичные ситуации?

— Бывали, и он принимал аналогичные решения.

— У вас или вообще у руководителей претензий к Ломову или хотя бы замечаний не было?

— Нет.

После этого Славин приступил к беседе с Бурковым:

— Иван Платонович, сколько вам лет?

— Семьдесят четыре.

— Что же это вас Ломов погнал сторожить на улицу, или у вас в бригаде моложе никого нет?

— Я и сам об этом подумал, когда он меня с объекта отправил. Молодые люди сидят в тепле с телефоном, а меня на улицу. Сначала даже обиделся на бригадира, а теперь решил, что должен на него богу молиться. Меня же, слабого старика, как муху прихлопнули бы.

— Иван Платонович, а как вы с этого объекта к своему новому посту добирались?

— Как добирался? Ножками, сынок, ножками. Вышел я, значит, на улицу, прошел четыре квартала и был на месте.

— А когда уходили с объекта, на улице ничего подозрительного не видели? Скажем, машины какой-нибудь, людей?

— Машины там никакой не было, да и посторонних никого не видел. В стороне, у дерева, стояли двое и курили, но это были те, которые с бригадиром к объекту подошли.

Майор, еле сдерживая себя, спросил:

— А почему вы считаете, что эти двое вместе с бригадиром пришли?

— Не считаю, а знаю. Когда я принял объект под охрану, а в этот вечер учреждение работало позже обычного — зарплату выдавали, то позвонил дежурному по отделу, доложил, что приступил к охране объекта, и подошел к окну, чтобы открыть форточку, в помещении было накурено и душно. Вижу, по двору бригадир идет, а с ним еще двое. Не доходя до подъезда, бригадир махнул им рукой в сторону дерева и что-то сказал, а сам пошел к подъезду. Я не стал сразу открывать, потому что знаю, если открыть без пароля, то Леонид Петрович взгреет как следует, и поэтому еще с минуту я стоял у окна и видел, что эти двое остановились у дерева и закурили. Ну, а потом раздался стук в дверь. Я подошел и спросил: «Кто там?» Он ответил, что Ломов, но я, как и положено по инструкции, потребовал назвать пароль. Он назвал, и я открыл дверь. Леонид Петрович похвалил еще меня за бдительность...

В этот момент в кабинет вошел Мочалов. Славин показал ему на стул и обратился снова к Бурновому:

— Ну, ну, продолжайте, Иван Платонович!

— Он сообщил мне о своем решении. Я сразу же направился к месту назначения. Когда вышел во двор, то увидел, что те двое мужчин еще стоят у дерева и курят.

— Вы кого-либо из них смогли бы узнать?

— Нет. Уже темнело, да я их и не разглядывал.

— Иван Платонович, вы сколько раз звонили Ломову?

Старик подумал и уверенно ответил:

— Три раза.

— Когда в последний раз это было?

— В половине второго ночи.

— И вам Ломов ответил? — недоверчиво спросил майор.

— Да, конечно, но когда я позвонил в четыре часа, то телефон не ответил. А потом я не смог больше позвонить, потому что потерял последнюю двухкопеечную монету.

— Иван Платонович, а что, если мы с вами сейчас поедем и вы мне покажете дерево, у которого стояли те двое, а потом я вас домой отвезу, а?

— Пожалуйста, я готов.

— Хорошо. Вы спускайтесь вниз и ждите меня у выхода, я сейчас приду.

Бурновой, тяжело ступая, вышел из кабинета. Славин спросил у Мочалова:

— Привез кляп?

— Так точно, уже давно. Но когда я узнал, что вы поехали в нарсуд, то съездил домой к сторожам, чьи фамилии имеются среди других вот в этом месте, — и Мочалов бережно развернул один из листов, которые были вырваны преступниками из журнала, — вот видите, последняя запись о звонках сторожей была сделана в двадцать три часа сорок пять минут. Это звонил как раз Бурновой. Но я не знал, что вы его вызвали, и, естественно, дома его не застал. Зато вот этих четверых, — Мочалов указал на фамилии, — я застал. И знаете, трое утверждают, что они звонили Ломову между двадцатью тремя часами сорока пятью минутами и двумя часами, и он им отвечал. Но отметок в журнале почему-то об этих звонках нет.

— Ты молодец, Ваня! Сейчас поезжай домой к бухгалтеру и уточни, кому он сдавал под охрану объект и кому говорил о том, что в сейфе на ночь оставлены деньги. Он вчера утром утверждал, что говорил об этом Ломову, а Бурновой говорит, что объект под охрану принимал он и что, когда пришел Ломов, на объекте никого из работников этого учреждения не было. Возьми с собой бланк протокола допроса и допроси бухгалтера, а затем съезди в отдел вневедомственной охраны и посмотри журнал дежурного. Надо выяснить, есть ли там какие-нибудь записи, имеющие отношение к Ломову. Ну, а потом ты свободен. Встретимся завтра здесь в девять утра.

Славин пожал старшему лейтенанту руку и отпустил его. Позвонил домой. К телефону подошла жена. Он спросил:

— Ну, как ты там? Не забыла, что у тебя есть любимый муж или хотя бы квартирант?

— Если даже и квартирант, то все равно любимый.

Рита уже по первым словам догадалась, что дела у мужа идут неплохо, и старалась поддержать его хорошее настроение, но все-таки спросила:

— А мой любимый квартирант не забыл пообедать?

Славин прикусил язык. Он же действительно не обедал, но не расстраивать же жену по пустякам. И он весело и уверенно ответил:

— Конечно, пообедал... На первое суп фасолевый, на второе свиную отбивную, а на третье — компот из сухофруктов. Как наши детки?

— Все в порядке, просят папу хотя бы иногда заглядывать в гости.

— Скажи, что и месяца не пройдет, как забегу, при случае. Ну, я побежал. Не волнуйся, кажется, сегодня часиков в десять буду уже дома. Целую.