Жених и невеста сначала поклонились священным изваяниям, Полина, как и всегда, посмотрела на золотую звезду, изображенную на внутренней стороне купола ротонды и символизирующую Всетворца. Потом они соединили руки, стоя лицом друг к другу.

— Перед лицом богов и людей я говорю, что люблю тебя и хочу прожить эту жизнь вместе с тобой, хочу быть с тобой и тогда, когда она завершится — за гранью жизни и в других жизнях, если они будут. Всегда. Вечно, — сказал Верен.

Это был полный ритуал, принятый только у воронов и разрешенный только здесь — в святилище Лориша, в отличие от ритуала обычного, когда говорили только о нынешней жизни.

— Перед лицом богов и людей я говорю, что люблю тебя и хочу прожить эту жизнь вместе с тобой, хочу быть с тобой и тогда, когда она завершится — за гранью жизни и в других жизнях, если они будут. Всегда. Вечно, — повторила Полина.

— Я молю богов дать мне сил, терпения, понимания и мудрости, чтобы стать для тебя достойным мужем.

— Я молю богов дать мне сил, терпения, понимания и мудрости, чтобы стать для тебя достойной женой.

Муфра подняла руку, в ней обнаружились два серебряных браслета: один для Полины — с черным зеркальным обсидианом, камнем Верена; другой для него — с горным хрусталем — камнем Полины. Брачные браслеты должны были еще больше укрепить связь между супругами, помогая им чувствовать друг друга и даже перемещаться друг к другу при необходимости и если в браслетах будет достаточно силы.

— Просим благословения и милости у Лоаны, — проговорила Муфра и опустила браслеты в чашу со Священным Пламенем.

Они не упали на дно, как можно было ожидать, а парили в воздухе, словно купаясь в белом огне. При этом они соединились так, что меньший браслет оказался внутри большего — размер как раз им это позволял. Шаманка протянула руку, и серебряные окружности словно сами прыгнули ей в ладонь.

— Лоана даровала свое благословение, — провозгласила Муфра. — Она подарит вам долгую и счастливую жизнь, — и шаманка передала браслеты Кейнору, а он опустил их в чашу с Водой Забвения.

— Просим благословения и милости у Лориша, — произнес он глубоким бархатистым голосом.

Браслеты погрузились в чашу, но тут же всплыли на поверхность, снова — один внутри другого.

— Лориш даровал свое благословение, — Кейнор протянул ладонь и браслеты сами скользнули в нее. — Он еще долго будет отводить от вас свой взгляд, а когда увидит вас, то позволит быть вместе после смерти и в новых жизнях.

Кейнор и Муфра надели браслеты на руки новобрачных.

— Молим Всетворца о прощении и милости, — хором произнесли шаманы и первыми опустились на колени, а вслед за ними и все остальные.

На минуту все замерли, каждый обращался к Всетворцу, лишь с Ним мысленно говоря о сокровенном. Первыми поднялись Муфра и Кейнор, Верен помог подняться Полине, гости последовали их примеру.

Полина запрокинула голову, и ей показалось, что золотая звезда на миг вспыхнула ярче, но она не могла бы в этом поручиться. Всетворец обычно не посылает видимых знаков, с Ним говорят в сердце, и там же слышат ответ.

— Отныне вы муж и жена перед богами и людьми, — объявила Муфра.

— Отныне вы — правители клана воронов, — прибавил Кейнор.

Верен и Полина обнялись, заглянули друг другу в глаза, слегка соприкоснулись губами, как это было здесь принято во время брачной церемонии.

Муфра и Кейнор смотрели на них и улыбались. Казалось даже, что улыбается изваяние Лориша и строгая Лоана, которая почему-то накрепко запомнилась Полине маленькой девочкой с широко распахнутыми глазами, какой она увидела ее в истинном святилище Лориша.

Дальнейшее слилось для жениха и невесты в череду непрерывных поздравлений, мелькание лиц, знакомых и незнакомых, улыбок и пожеланий — простых, искренних и вежливо-изысканных. Гости угощались за изобильными столами, раскинутыми, как по волшебству, прямо здесь, в долине, по обеим сторонам от дорожки, ведущей к ротонде.

И как по мановению волшебной палочки (а на самом деле, конечно, усилиями управляющего замком, строгого и неприступного ворона средних лет) появились музыканты — обычные люди, которые за хорошую плату с большим удовольствием посещали замки и поселения оборотней. Заиграла музыка — то нежно-романтичная, то задорно-плясовая. И были танцы, веселье, шутки и разговоры, песни и подношение подарков от глав кланов. А для Верена еще и бесконечные переговоры, без каких не обходятся подобные торжества.

Райяна сама представила Верену и Полине своих старых знакомцев и товарищей по заключению: Фера, нового главу клана медведей, Тьера — главу клана росомах — и его молодую жену, обычную девушку, не оборотня, что было для росомах редкостью. Традиционно росомахи, занимающие не последние места в иерархии клана, вступали в брак только со своими или в крайнем случае — с другими темными оборотнями, а уж глава клана — и подавно. Но Тьер сумел настоять на своем и добиться от соплеменников, чтобы они с уважением приняли его выбор.

Девушка, которая должна была стать для него "живым кормом" в застенках Отступника, поразила его своей нежностью и одновременно силой духа, какой могли бы гордиться сильнейшие из его племени.

Прибыла на праздник и Тайра. Шепталась о чем-то с Муфрой и Кейнором, озадачила присутствующих заявлением о том, что "корни мрака нужно вырвать", после чего Кейнор помрачнел и покинул общий праздник, а Тайра, устыдившись, в дальнейшем старалась вести себя не как шаманка, а как обычная женщина, но, как говорится, мастерство не пропьешь, а призвание в карман не засунешь, так что большинство гостей все равно по возможности держалось от нее подальше, а более всех — мать невесты, для которой шаманки были внове и производили устрашающее впечатление.

— Как там наша старая знакомая? — спросила у Тайры Райяна. — ТашНор… Шера, кажется?

— ТашНорШера, да… — шаманка улыбнулась. — Теперь ее зовут НорТашАриШера. Ее помощь нам признана великим деянием, поэтому ей позволено основать свой род.

— Здорово, — порадовалась за норенгу Райяна. — А Лума как?

— Лума, к счастью, крепкая зайчиха. Пришла в себя, переехала к родне, там ей хорошо. Сигирд уговаривал остаться, но она давно уже скучала по семье, ее теперь ничем в княжеский замок не заманишь. Обещала подобрать хорошую няню для его деток из своей родни или знакомых, с тем и пришлось ее отпустить.

— Я волнуюсь за Фаюшку, — улучив момент поделилась Поля с Муфрой. — Как она там?

— Да ничего, — шаманка вздохнула. — Сейчас уже получше. Может, и выйдет что из ее затеи. Дочь и правда нуждалась в ее любви, да и сейчас нуждается. Оттаивает она потихоньку. Да только больно это. Когда с души лед сходит — больно. Это как руки-ноги поморозить, в тепле потом-то волком взвоешь. Так и здесь… Когда душа отогревается, раскаяние приходит… Ну, эта боль целебная. Вместе справятся. Глядишь, скоро можно будет и фею из нее сделать. Куда только пристроить ее, ума не приложу. Бабуле твоей не нужна уже… Да и не подойдет ей такой вариант, — Муфра хмыкнула, а Поля согласно кивнула. — Хотя, как знать… — шаманка задумалась. — Как знать… Ну ладно, время еще есть, пока она до феи не доросла.