– Что это было? – жмурясь на свет, спросила Илона.

– Где мы? – спросила Анжи, тоже щурясь и вертя головой.

– Все живы? – поинтересовалась Кира, оглядывая своих подчиненных.

Хотя бы из вежливости обо мне вспомнили!

– Эриэлла… Все хорошо? – внимательно глядя на меня темными удивительными глазами, спросила Дана.

– Лучше не бывает… – хмыкнул я, убирая крылья.

Ну надо же! Хоть кто-то да вспомнил! Приятно, хотя мне это совсем не так важно… Ладно, все живы – и это хорошо! Теперь мне нужно думать, что делать дальше… Ри и Илону нужно во что-то одеть… Всех – покормить… Кроме этого, еще всех – подлечить… И на все – один я! А не до фига ли мне счастья, для одного?

Остаток дня был для меня трудным. Сначала – поделился с каждой варгой жизненной силой. Чтобы ходить начали. После этого, почувствовав себя так, словно целый день таскал что-то тяжелое, я плюхнулся в облачное кресло и попытался прочитать Ринате и Илоне мораль о недопустимости бесконечного и необоснованного расхода средств. На это силы нашлись. Спич был приурочен к раздаче шмотья, ибо их полупрозрачные тряпки в процессе беготни по коридорам и ведения боевых действий порвались чуть не в лоскуты. Илона с Ринатой остались практически голыми. Кира и Анжи отдали им свои куртки, но запасных штанов, естественно, у них не нашлось. Голые исцарапанные ноги, раскрашенные зеленкой, смотрелись весьма забавно, о чем я не преминул им сообщить. Впрочем, «оборвашек» это почему-то особо не задело. И вообще у меня в процессе беседы быстро возникло ощущение, что меня слушают вполуха. С большим вниманием во время моего бухтения Ри разглядывала ноги Илоны, а Илона пялилась на ее.

– Илона, чего ты там такого на Ри увидела? – наконец не выдержал я, поняв, что они меня не слушают и заняты каким-то более интересным занятием, чем моя проповедь.

– Правда ведь, что мои ноги красивее, чем у Ринаты? – ответила та вопросом на вопрос.

Честно говоря, от столь резкого перехода темы я «завис».

– У меня – красивее! – сказала, как отрезала, Рината, смерив соперницу презрительным взглядом.

– А давай у господина Аальста спросим? – предложила ей Илона и обратилась ко мне с вопросом: – Чьи ноги лучше?

Они что, охренели, что ли? Я им мораль тут, понимаешь, читаю! А они – конкурс красоты устроили! Это что такое? Мол, побухтит, побухтит да и заткнется? Все равно штаны даст!

– Для начала хорошо бы с них зеленку смыть, – холодно сказал я, – а то из-под нее ваших ног не видно. А самые лучшие ноги здесь – это вот эти…

Я звонко похлопал ладонью по правому бедру Эриэллы.

– …Самые любимые и самые прекрасные! Почему? Да потому что это – мои ноги! Все ясно?

– А вторые? Которые – после ваших? – не сдалась Илона.

– Остальные недостойны даже упоминания, – небрежно махнул я кистью руки в сторону. – Продолжим наш разговор…

Речь моя о том, что если бы кто-то не валялся, не имея сил встать, то можно было славно пограбить замок, в котором наверняка была и сокровищница, и кухня с горами еды, – тоже не нашла отклика в сердцах слушателей. Варгуши хмуро смотрели на меня, пропуская услышанное мимо своих ушей, и о чем-то думали.

«За ноги свои обиделись, что ли?» – подумал я и, поняв, что воспитательная беседа не удалась, вывалил на поляну груду своей грязной нестираной одежды, ждущей прачечной в моем «мешке». Вот вам, коль вы такие! Ройтесь! А что? Больше ничего нет! Не последнее же им, чистое, отдавать? Все равно не оценят. Постирают! Не развалятся…

Потом, одев сирот, я напрягся и создал «сумеречного охотника», отправив того на промысел в лес, начинавшийся ниже по склону. Спустя примерно час он вернулся. Правда, почему-то не из леса, а сзади, с горы, но да и Сихот с ним! Главное – барана притащил! Я сдал добычу варгам, готовить, отдал им чаки, ибо из оружия у них остались только голые ноги да пронзительный взгляд, и завалился спать – силы восстанавливать! Разбудили меня, когда уже начало темнеть. Мясо малость подгорело на костре, ну да ладно! Нынче не до жиру, как говорится… Поел и опять лег спать. Сделал для всех большую «облачную кровать», как уже делал. Все на ней и уместились. Я так устал, что пока Кира организовывала дежурство, я успел уснуть. А под утро меня растолкали.

– Чего опять? – недружелюбно поинтересовался я у «толкуна», продирая глаза.

– Кире – плохо! – испуганно прошептала разбудившая меня Рината.

– Что с ней?

– Бледная вся, в поту… и дрожит. Я стою, стою, а она меня не сменяет. Пошла посмотреть. А она…

– Пфф… – выдохнул я и потряс головой, пытаясь окончательно проснуться. – Брр!

Что за проклятая жизнь? И ночью покоя нет!

Наблюдатели

– Она… превращается? – спросил Марсус, внимательно глядя на Киру и склонившегося над ней избранного.

– Да, – кивнув, ответила Диная.

– Ну наконец-то! Я уже устал ждать, когда это случится!

– Марсус, она все равно умрет! Никакого монстра не будет. Слишком большая доза, слишком резкие и большие изменения. Ее организм такого не вынесет.

– Все равно – интересно! Как думаешь, он рыдать будет?

– Демон? Вряд ли.

– Посмотрим. Он вроде с ними нянькается. А давай двоим дадим умереть, а потом – предложим ему спасти остальных? Не за так, конечно. Сможешь же их спасти?

– Смочь-то, конечно, смогу… Только… Не будет ли это вмешательством? И как я ему объясню, что перед этим дала умереть двоим?

– Ну он же не знает, что мы за ним следим! Скажешь – случайно мимо проходила!

– Дурацкая идея! – ответила Диная.

Эри

Это был чистый треш! Все происходило адски странно и пугающе жутко. Внезапно, буквально ни с того ни с сего, аура Киры начинала «дрожать». Четко очерченные энергетические потоки «размахривались» на своих границах, уподобляясь вибрирующей гитарной струне. Колеблясь, они начинали заходить друг за друга, создавая в своих пересечениях новые цвета. Если продолжить мыслить категориями музыки, то я бы сказал, что это смахивало на неумелую попытку исполнить новую мелодию. Только вот живое тело – совсем не гитара! Боли у Киры были дичайшими. Ее внутренние органы тоже «дрожали», вторя колебаниям потоков. Тело ломало, корежило и выгибало от боли, да так, что четверо варг не могли удержать ее за руки и за ноги. Кира орала и выла совсем по-звериному. После второго приступа она сорвала голос и дальше уже только сипела. Моя попытка снять у нее боль – успехом не увенчалась. Когда нездоров какой-то орган или какая-то часть тела, то боль локализуется в этом участке и ее можно блокировать, «перерезав» нервы, идущие оттуда. В данном случае я просто не мог понять – что же у нее болит? Впечатление было такое, что источник боли – все тело! Целиком и сразу! Глянув во время приступа на ее ауру, я только присвистнул – и мысль взять часть боли на себя выбросил из своей головы бесповоротно и безвозвратно. Я столько не выдержу!