Шли месяцы, и стало ясно, что Навуходоносор проявляет необычную для вавилонянина энергию. Он реорганизовал и укрепил армию и взял в свои руки инициативу в затянувшейся десятилетней войне с Эламом. Нисколько не обескураженный отсутствием решающих военных побед, он год за годом проводил кампании против эламитов, оккупировавших долину в низовьях Тигра, вынуждая их постоянно думать об обороне и постепенно изматывая их силы.

На несколько лет в Ассирии воцарился непривычный мир. У Элама не было времени для кампаний на севере, но, хотя многие ассирийские военачальники заявляли, что наступил самый удобный момент для нанесения удара и возврата утраченных провинций, Мутаккиль-Нуску предпочитал удобства своего дворца трудностям и опасностям поля сражений. Резервисты все еще периодически призывались для тренировки или пограничного патрулирования, но уже не каждый год. Молодым людям удалось перейти от юности к зрелости в мирное время – повезло, что и говорить.

Конечно, каждый молодой человек, родившийся в Ашшуре в 1160 г. до н. э., имел множество собственных проблем и приключений, которые интересовали его намного больше, чем сообщения о вавилонских победах и поражениях. Юноши занимали свои места в общине, богатели или беднели, становились владельцами рабов, торговали ими, а иногда, при особенно неблагоприятном стечении обстоятельств, и сами становились рабами (хотя в те мирные годы в Ашшуре было немного рабов, да и те в основном чужеземцы – из Луллуби или Урарту). Юноши вечерами праздно слонялись по узким городским улочкам или сидели у открытых окон пивных, провожая взглядами стройных темноволосых девушек, проходивших по улицам с кувшинами воды на голове. Рано или поздно, после длительных и напряженных переговоров между отцами относительно платы за невесту, жрецы Ашшура заключали брак между молодыми людьми. Еще одна девушка становилась замужней женщиной и до конца своей жизни была вынуждена ходить по улицам под паранджой.

За пределами города располагались небольшие владения свободных фермеров и поместья знати. Они процветали. Всюду, насколько хватало глаз, тянулись зеленые поля, и уже начали плодоносить новые фруктовые деревья. Немного севернее, на холмах, паслись отары овец, стада рогатого скота и табуны лошадей. За ними присматривали пастухи, вооруженные луками и копьями, – в горах встречались волки и даже львы. Торговля тоже набирала силу, и небольшие отлично охраняемые караваны вьючных лошадей, ослов и груженых телег снова пошли по древнему пути вдоль подножий гор к Каркемишу и на Средиземноморье. Этот маршрут все еще был относительно безопасным, хотя, конечно, не таким, как в доброе старое время, когда империи Митанни и хеттов держали свои гарнизоны вдоль дорог, взимая немалую дань с купцов, но защищая их от разбойников.

Южный путь из Вавилона вдоль Евфрата к верхнему морю в те дни, наоборот, почти не использовался. В последние десятилетия увеличилась численность разбойничающих пустынных племен, которые вконец обнаглели. Они называли себя арамейцами и пришли из аравийских пустынь, приведя с собой свое новое животное для верховой езды – верблюда. Особенностью верблюда было то, что он мог сутками идти по пустыне без воды. Поэтому арамейцы имели такую свободу передвижения по пустыне, какая и не снилась аморитам, которые пришли тем же путем во времена, предшествовавшие Хаммурапи. Они появлялись в любом месте из безводных песков, нападали на караван, успевший удалиться от ближайшего гарнизона, и снова исчезали в песках, не оставляя ни единого шанса возможным преследователям. А теперь, пользуясь занятостью Вавилона и Ассирии с Эламом, они осели вокруг оазисов вдоль торгового пути по Евфрату и к югу от него. Вокруг Пальмиры и Дамаска уже возникли процветающие арамейские княжества, и новые города обещали занять господствующее положение на южном маршруте от моря до моря. Арамейцы продвигались на исконные земли Митанни к северу от Евфрата, оказавшись в опасной близости к северному торговому пути, который был жизненно важным для Ассирии. По этому пути шло серебро, на котором основывались ее деньги, а также железо, чрезвычайно важное для экономики.

В этот период вооруженного мира и вооруженной торговли пришла великая новость: Навуходоносор обратил эламитов в бегство. Стоял очень жаркий июль, и даже нагорья Ассирии были выжжены солнцем. Именно в это время Навуходоносор начал военную кампанию в Нижней Месопотамии. На этот раз эламиты не выстояли. Вавилонские посланники, которые принесли эту новость в Ашшур, зачитали на рыночных площадях личное послание Навуходоносора, повествующее о том, как вавилонская армия преследовала врага «по дороге, обжигавшей ноги, словно печь, с оружием, которое раскалилось настолько, что его невозможно было коснуться». Вавилоняне разбили эламитов в районе реки Карун, то есть уже на вражеской территории, царь Элама Хутелутуш был убит в бою, а столица Элама – Сузы – была взята и разграблена. А статуя вавилонского бога, с триумфом увезенная в Сузы Шутрук-Наххунте тридцатью годами ранее, была с не меньшим триумфом возвращена в вавилонский храм.

Ассирийцы не слишком радовались победе. То, что утраченные ими провинции были освобождены вавилонянами, было очень сильным ударом по гордости и самолюбию. Да и было сомнительно, что сильный Вавилон на южной границе будет предпочтительнее, чем сильный Элам.

В последующие годы Навуходоносор не сделал ничего, чтобы ослабить эти подозрения. Он повел свою армию на север от Элама, в горы, в карательную экспедицию против союзников эламитов – луллуби. Это горное племя было давним и особым врагом ассирийцев. Любая другая нация, напавшая на луллуби, наносила публичное оскорбление ассирийцам. Кроме того, этот маневр вавилонян был слишком похож на окружение.

Худшее произошло, когда Навуходоносор повернул на северо-запад, атаковав арамейцев на Верхнем Евфрате – на другом фланге Ассирии. Помимо того что это был еще один шаг к окружению Ассирии, атака обещала открыть торговый путь по Евфрату, прямой маршрут от Персидского залива к Средиземному морю. Таким образом Ассирия останется в стороне, превратившись в провинциальную «тупиковую станцию», которой, собственно говоря, вавилоняне ее всегда и считали.

Забеспокоилась ассирийская знать. В Ашшуре все понимали: что-то надо делать, и прежде всего сменить лодыря и бездельника Мутаккиля-Нуску. Но он неожиданно умер сам.

Его преемник – Ашшур-реш-иши – был человеком иного склада. У него не было никаких иллюзий относительно целей Навуходоносора, поэтому он мобилизовал армию и сразу начал ее обучать. Воины, родившиеся в 1160 г. до н. э., снова начали тренироваться владеть мечом, метко стрелять из лука и метать копья, совершать длительные марши – в общем, овладевали множеством полезных навыков. Но теперь они считались ветеранами. Шел уже 1127 г. до н. э., им было за тридцать, и их кудрявые бороды и воспоминания об эламитских войнах являлись предметом зависти юных новобранцев. Сидя вечерами у лагерных костров, они фантазировали, как будут вести себя в Вавилоне, точно так же, как десятью годами ранее хвастались о том, что сделают с Эламом.

У них появился шанс показать себя спустя два года, когда Навуходоносор потребовал от ассирийцев признания его господства над всей Месопотамией. Ашшур-реш-иши отказался, после чего вавилоняне выступили в северном направлении и осадили пограничную крепость Занки. Ашшур-реш-иши вышел навстречу, и впервые за более чем пятьдесят лет ассирийцы и вавилоняне встретились в открытом бою.