Губы его тронула легкая улыбка.

— Ты действительно можешь помочь мне найти дорогу обратно?

— Да, если ты все еще веришь мне.

Ульф поднялся на ноги, отряхнул песок, провел рукой по темным кудрям, выбирая из них ниточки сухих водорослей. И протянул руку, помогая Хальварду встать.

— Тогда пойдем. Нас уже заждались.

Пробуждение было похоже на стремительное возвращение на поверхность из мутных и темных водных глубин. Мрак, сковавший окружающий мир, утратил плотность, отступил, раздался в стороны — и растворился, оставив после себя лишь слабые отголоски на краю сознания.

Ульф огляделся, пытаясь понять, где находится. Это были не его покои, да и на гостевые комнаты дворца не особо похоже: простая, чтоб не сказать скупая, отделка, массивная, лишенная уже привычной южной вычурности мебель, невысокий потолок, за окном — нечеткие силуэты внутреннего двора и каких-то хозяйственных строений. Память упорно молчала, только смутные обрывки образов и звуков подсказывали — императорское крыло, скорее всего, превратилось в развалины.

Ари спала на краю его постели, положив руку под голову. Дыхание ее было спокойным и размеренным, волосы в беспорядке рассыпались по покрывалу, наверное, сон сморил ее внезапно. За окном тускло синел холодный зимний рассвет, камин давно погас, даже угли не тлели под серым пеплом, и утренняя прохлада наполнила небольшую комнату.

Регент усмехнулся. Какая разница, где находится эта комната? Он жив, похоже, цел, а на расстоянии вытянутой руки спит самый желанный в мире человек.

Ульф осторожно пошевелился, с наслаждением чувствуя, каким послушным стало тело. Легкая слабость еще давала о себе знать, да и бок слегка тянул, но больше ничего не напоминало о только что пройденном пути из небытия в реальный мир.

Откинув одеяло, он приподнялся и аккуратно коснулся пальцами щеки Ари. Она вздрогнула и тут же открыла глаза.

— Здравствуй, — тихо произнес он, не в силах сдержать улыбки при виде ее растерянности. — Не ожидал, что пробуждение будет таким приятным.

— Ты жив! — она, казалось сама себе не верила. — Благодарения всем Стихиям! Все-таки вернулся! — она порывисто обняла его, прижалась щекой к груди, всхлипнула тихонько.

— А ты сомневалась?

Арселия только головой помотала, не ответив. И еще крепче сжала руки.

— Похоже, я многое пропустил, — заметил Ульф, гладя ее плечи и наблюдая, как за окном плавно кружатся и оседают пушистые снежинки. — Вот уж не думал, что в Дармсуде бывает настоящая зима.

— Очень редко, раз в десяток лет, но даже в пустыне выпадает снег. Впрочем, этот год настолько не похож на все предыдущие, что я уже не удивляюсь, — Арселия отстранилась, рукавом вытерла слезы, улыбнулась робко. — А все из-за вас, северян. Все с ног на голову перевернули.

— Прости, иначе не получалось.

— Ты не представляешь, как тяжело мне дались эти дни. Почти луна миновала.

— Столько времени потеряли зря. Прости.

— Я так много должна тебе рассказать!

— Постой, — он подтянул ее к себе, поцеловал едва ощутимо. — Дай насладиться этим покоем. Я хочу насытиться твоей нежностью, прежде чем ты снова превратишься в сиятельную госпожу, венценосную императрицу, мать наследника трона.

Его пальцы очертили овал ее лица, убрали упавшие на глаза пряди. Арселия дрогнула, подалась вперед, ответила на молчаливый призыв северянина долгим поцелуем, вложив в него всю нерастраченную страсть и почти теряя голову от волны желания, прокатившейся по телу. И все же с невероятным усилием отстранилась.

— Как раз о наследнике… Ульф. Послушай, это очень важно.

— Что-то с Адилем? — разом посуровел он.

— Нет… и да. Он жив, но вот его дар… — она виновато потупила взгляд. — Мальчик больше не может считаться сильнейшим магом империи и вряд ли когда-нибудь взойдет на трон предков, — Арселия заговорила сбивчиво и торопливо, теряя нить рассказа, и словно пытаясь оправдаться: — Я хотела помочь, защитить его, а вместо этого лишила более чем половины могущества. Мне не хватило осторожности и опыта. Слишком много силы, слишком мало времени, магия рвалась на волю бесконтрольно… Надо было действовать, он бы погиб, — она осеклась на полуслове, перевела дух и продолжила уже спокойнее: — Много кому досталось в ту ночь. Одни выгорели подчистую, другие выкарабкались с небольшими потерями, третьи — изменились, найдя новую точку равновесия так же, как Адиль. Так же, как я.

— А точнее?

— В моих венах теперь бежит сила четырех источников. Как и в крови нашего с тобой ребенка, которому еще только предстоит появиться на свет.

Ульф не сразу осознал услышанное. Вскинул на Арселию изумленный и слегка растерянный взгляд, думая, что ошибся. А она вспыхнула, опустила голову и уверенно кивнула несколько раз. Взяла его ладонь, прижала к своему животу.

— Я жду дитя.

— Ари… — голос его упал до шепота.

Он не знал, что нужно говорить в подобных случаях, и не был уверен, что когда-либо будет знать. Как описать удивление? Щемящую радость, каплю страха, бесконечное волнение, трепет, благодарность и нежность, затопившие душу. Как уместить в жалкие и безвкусные слова то, что вся жизнь теперь станет другой?

— Наш ребенок не должен родиться вне закона, — наконец произнес он.

— Даже не спросишь, что я об этом думаю? — она шутливо нахмурила брови.

— Нет. Прости, я не настолько безумен, чтобы дать тебе шанс отказаться.

— Ты невыносим! — она хотела вырваться, но вовремя вспомнила о его ране, и не стала, наоборот, прильнула, удобно положив голову на его плечо. — Кстати, ты все еще регент империи, пока новый малый совет не решит иначе. За этими стенами тебя ждут непростые решения и очередная борьба. Как думаешь, оставят нас в покое после всего?

— Знаешь, Ари, в конце концов, они все просто люди. Им тоже хочется жить, не дрожа в ожидании войн, не оглядываясь через плечо при каждом шорохе, не опасаясь неосторожно оброненного слова. В одном Анвар был прав: надо давать людям то, что им действительно нужно. И, если говорить о целой империи, то прежде всего это уверенность, спокойствие, право жить собственной жизнью и возможность стать чуточку счастливее.

— А мы сможем?

— Я не знаю. Но попробовать, безусловно, стоит.

Казнь Анвара состоялась на исходе луны.

Аристократ, чудом переживший выброс силы, оказался лишен магии почти полностью. Ему не хватило навыков, чтобы сдержать собственную энергию, и, уходя во вновь начертанное плетение, Стихии забрали все, до чего смогли дотянуться.

Жалкие крохи, последние искры дара, что еще тлел в крови Анвара, оказались навсегда запечатаны по воле Илияса, и на эшафот преступник взошел, как самый обычный человек.