Истина была где-то посередине. Конечно, в тридцать девятом —сороковом годах Советская Армия в соответствии с пактом Молотова — Риббентропаоккупировала прибалтийские республики и восточную Польшу. И, конечно,расстрелы, депортации, высылки прокатились по Прибалтике, как, впрочем, и повсему Советскому Союзу. Но затем сюда пришли фашисты. Не немцы, как иногдалюбили передергивать некоторые историки, а именно фашисты. И тогда тоже имелиместо и расстрелы, и депортация. Но только на этот раз больше других страдалиевреи и коммунисты. А потом снова пришла Советская Армия, и маятник опять качнулся.Но правомерно ли называть все, что было за пятьдесят лет, оккупационнымрежимом? Честно ли это было бы по отношению к прибалтийским народам? Означалоли это, что история всех пятидесяти лет должна писаться только черной краской?И где была та мера весов, на которых можно было взвесить страдания людей идостоинство нации?

Он всегда искренне сожалел о распаде Советского Союза, тойогромной Атлантиды, которую он любил и в которой прошла большая часть егосознательной жизни. Но с годами обретенная мудрость начала давить на егосознание. Можно ли было и дальше жить так, как они жили? И нужны ли былиперемены? А если нужны, то какие? Молодые люди, с которыми он встречался в«Экспрессе», были настроены по-революционному. Многие восторгались, что их детиуже не говорят по-русски и даже не знают этого языка. Но находились и другие,более мудрые и более прозорливые. Они полагали, что на отрицании прошлогонельзя строить будущее, что мир вовсе не столь одномерен, каким он кажетсякрайним радикалам. Но что есть истина? Он полагал, что право на истину должнобыть у каждого человека, что право на свою истину должно быть выстраданонародом и никто не имеет права лишать людей выбора.

Дронго так и сидел на кровати, когда в четыре утра зазвонилтелефон. Он даже не вздрогнул, только посмотрел на телефонный аппарат. В четыречаса утра не звонят просто так. Значит, его нашли даже здесь. Он смотрел нателефонный аппарат и не знал, что ему делать. Ведь он не сказал никому, кромеВейдеманиса, где будет ночевать. Никому, кроме Эдгара. А тактичный Вейдеманисникогда в жизни не позвонил бы в четыре утра. Но телефон продолжал упрямо сзвонить, и тогда он поднял трубку…

Он успел забраться в ящик буквально за несколько минут до ихпоявления. Меликов видел сверху, как бесновались две собаки, как кричали люди,осматривавшие каждый уголок помещения, каждую комнату. Он слышал, как над нимлетал вертолет, видел, как неистовствовал молодой охранник, которого онпринудил бежать с ним и у которого теперь была перевязана рука. Очевидно,получив от Меликова пулю, этот парень автоматически стал героем, как непобоявшийся ничего, чтобы остановить преступника.

Почему-то люди ничтожные всегда бывают более страшнымипалачами и мстителями. Может, потому, что они мстят в том числе и за своиунижения? Никому и в голову не могло придти, что беглец находится на высотепочти семи метров. Собаки привели их сюда, и люди искали по всей территории,выстукивая все полые предметы, проверяя землю вокруг домов, все кучи мусора иметаллолома, — все, где он мог бы спрятаться. Меликов наблюдал сверху иудивлялся их ретивости. Наконец они ушли. Наступила ночь. Ему отчасти повезло:ночь была лунной, светлой. Впрочем, в Москве летние ночи всегда короткие исветлые, это он еще помнил.

Он сидел в своем ящике и ждал рассвета, напряженнообдумывая, как он сможет отсюда выбраться. Где-то далеко слышались крики людей,очевидно, на его поиски были брошены все силы. И никто не понимал, куда могдеться беглец, инвалид с перебитыми ногами. Сотрудники милиции, перекрывшиевесь район, получили строжайшее указание хватать всех инвалидов без разбора. Новсе было тщетно. Беглец как сквозь землю провалился.

А потом он, обессиливший от напряженного ожидания исумасшедшего дня, незаметно уснул. Проснувшись утром, он нс сразу понял, гденаходится. Контейнер слегка раскачивался. Меликов посмотрел вниз: там никого небыло. Он подтянул тело и освободился наконец от вчерашнего молока, давившего наего мочевой пузырь. Все было тихо. Пора было придумать способ, как выбраться изэтой ловушки. И он его придумал. Нужно зацепить костыль за трос и съехать наодной руке вниз… Но в тот момент, когда он отдыхал перед решающим выходом,набираясь сил, внизу затормозила машина.

Меликов посмотрел вниз и не поверил глазам: там стоялБаширов. Он был не один. С ним был Изотов — тот самый брат-близнец, которыйвчера стрелял в их машину. Полковник, очевидно, приехал сюда, чтобы своимиглазами увидеть место, где они потеряли следы беглеца. Изотов что-то объяснял,когда Баширов поднял голову. Он увидел висевший контейнер на высоте шести споловиной метров. Перевел взгляд на дом — и опытным взглядом отметил следыударов и обвалившейся штукатурки.

— Мы искали его даже в выгребных ямах, — продолжалдокладывать Николай Изотов, когда Баширов его перебил:

— Он не полезет в такую яму, знает, что мы там будемискать. Нужно было проверить все верхние помещения.

— Мы все проверили, я лично все осмотрел, но никакихследов.

Подойдя к дому ближе, полковник увидел куски штукатурки,обвалившейся от ударов. Он повернул голову и снова посмотрел на контейнер.Затем усмехнулся.

— Он там, — кивнул Баширов.

Изотов посмотрел наверх и пожал плечами. Наверное, полковникшутит. После того, как его брат был убит вчера утром, Изотов уже нс чувствовалсебя нормальным человеком. Словно из этого мира убрали его лучшую половину. Онощущал себя потерянным и одиноким. Труп брата отвезли в морг ФСБ, а он всю ночьпотратил на поиски беглеца. Но не добившись успеха, привез Баширова на место,где собаки потеряли след. И теперь полковник так странно шутит. Наверное, унего хорошее настроение.

— Если даже он научился летать, я его все равнодостану! — пообещал сквозь зубы Изотов.

— Он не летает, — сказал Баширов, на всякий случайотходя от контейнера, — он вчера влез туда и сейчас сидит в этом ящике.

— Не может быть, — прошептал изумленныйНиколай. — Он не мог туда залезть. Он даже до туалета не мог дойти.

— До туалета не мог, — согласился полковник, глядянаверх. — А туда влез.

— Я его сейчас оттуда сниму, — сказал Изотов,доставая оружие.

— Нет, — возразил полковник, — он нам нужентолько живым. Но когда мы примем решение о его ликвидации, обещаю тебе: именноты будешь помогать нам в этом.

— Обязательно помогу, — выдохнул Изотов.

— Достань пистолет и отойди за дом. Он может стрелять.И будь осторожен. Он нам нужен живым.

Изотов вытащил пистолет и прошел дальше, огибая здание.Баширов двинулся за ним и остановился на углу.

— Бросай пистолет, Мирза! — почти весело крикнулон. — Ты проиграл.

Ответом ему было молчание.

— Ты меня слышишь? — снова крикнул полковник.