Марио ушел со Сью-Линн. Мать сидела на кухонном стуле и чинила его трико. Томми ощутил, как злость внутри начинает бурлить, грозя вырваться на свободу.

— Мама, господи, я сам могу присмотреть за своим костюмом!

Он едва не сдернул трико у нее с колен, но ее удивленное обиженное лицо его остановило.

— Том младший… — она моргнула, и Томми понял, что серьезно ее расстроил.

— Прости, мамочка. Я просто привык сам делать свою работу. А у тебя своих дел достаточно, чтобы еще за таким теленком, как я, ходить.

— Томми, а для чего еще существуют матери?

— Да, но я уже вырос. И за прошлую зиму вполне научился за собой следить.

— Что случилось? Плохо покатались? У Марио такая красивая девочка. Из них получится прекрасная пара. Я слышала, она тоже воздушный гимнаст, из Чаллонеров. Мы работали с ними как-то летом, за год до того, как ты родился, и мы перешли к Ламбету. Сью-Линн была совсем малышкой.

Она подняла трико, ожидая его одобрения.

— Так и должно быть. А потом вы с Маленькой Энн поженитесь, и за твоей одеждой будет смотреть она.

— Боже мой! — вспыхнул Томми. — Я сводил девочку на каток, а ты нас уже поженила! Прекрати!

Бесс улыбнулась.

— Ну, тебе точно нужен кто-то, кто будет заниматься починкой. У тебя самого ничего не выходит. Всякий может сказать, что ты сам штопаешь себе одежду.

Томми, который за годы работы у Ма Лейти научился зашивать и штопать очень аккуратно, даже не сразу нашелся, что сказать. По молодости своей он не заметил за ее замечанием чувство женской гордости.

— Мама, что ты такое говоришь? Я работал с костюмами еще до того, как выучился читать.

— Это другое, — отмахнулась Бесс Зейн. — Просто не люблю смотреть, как мужчина шьет. Как-то это не по-мужски.

— Чушь собачья! — взорвался Томми.

Бесс села. Щеки ее расцвели красными пятнами.

— Как ты смеешь говорить со мной такими словами? Ты этому выучился у Сантелли?

Томми сглотнул. Легко было представить, что бы сказал Папаша, если бы кто-то вздумал так разговаривать с Люсией.

Повесив голову, он пробормотал:

— Прости, мама…

В груди нарастало желание излить всю свою ярость и обиду, и Томми закусил губу, смутно понимая, что злится совсем не на мать.

— Как бы я хотел жить один, — сказал он и бросился прочь из трейлера.

ГЛАВА 19

По мнению Томми, было бы лучше, если бы Марио избегал его намеренно. Тогда он хотя бы знал. Но они проводили в компании друг друга столько же времени, сколько обычно — и это парадоксальным образом делало ситуацию хуже. Томми беспокоили смутные тревоги, смущающие фантазии, стыд. Он понимал, что напряжение вот-вот выльется во взрыв, и плыл по течению, не зная, как все исправить.

Как-то сентябрьским утром Марго позвала девушек на репетицию, и Томми пошел вместе с мужчинами, которые держали для них канаты. Потом он вместе с Маленькой Энн вернулся в ее трейлер выпить кофе.

— Сахар?

— Нет, спасибо. Отвык. А от молока бы не отказался, если есть.

— Только сгущенное.

— Эээ, я буду черный.

— А мне нравится, — Маленькая Энн наклонила над своей чашкой металлическую банку. — На вкус как сливки.

— По-моему, у него вообще нет вкуса, — сказал Томми. — Что вы там с Кристой хихикали?

— Никому не расскажешь?

— Девчачьи дела… Кому я расскажу? И зачем?

Маленькая Энн настороженно оглянулась, убеждаясь, что поблизости никого нет. На ней были клетчатые розовые шорты и блузка. Волосы девушка убрала под платок, только одна-две завивающиеся прядки выбивались, заколотые невидимками. И зачем девушки вытворяют такое со своими волосами? В последнее время — если дело было не на представлении — Томми только и видел, что пару локонов.

— Мама бы вышла из себя, если бы узнала, что я слушаю такие разговоры…

Некоторые говорят, что Марио голубой… ты же понимаешь, как это?

В груди собрался знакомый тугой узел.

— Конечно. И что?

— Ну, Сью-Линн Фаррис заявила, что ей лучше знать. Криста спросила, откуда она знает, и… В общем, Сью-Линн ей рассказала. Вот прямо так и рассказала, — Маленькая Энн, порозовев, смущенно хихикнула. — Честно, я думала, сквозь землю провалюсь. Никогда не слышала, чтобы девушки говорили такие слова. Парни, да, но не в присутствии женщин. Я всегда считала, что приличная девушка скорее умрет, чем скажет что-то подобное на людях.

Тошнотворный клубок в груди Томми сменился ледяным холодом, но самообладание его не подвело.

— Сказал бы я твоим языкастым подружкам пару слов. Марио такой же голубой, как и я.

— Многие такое про него говорят.

— Когда людям не о чем болтать, они начинают сочинять чушь, — процедил Томми.

— Как ты считаешь, Марио и Сью-Линн поженятся? Она бы замечательно вписалась в семью. У нее волосы темные… Все бы посчитали, что она одна из них, правда? И они так красиво смотрятся вместе.

— Меня уже тошнит от девчачьих сплетен! — взорвался Томми. — Вы больше ни о чем не думаете! Только, кто в кого влюблен, и кто на ком женится… Тошнит!

Он вскочил и выбежал на улицу.

— Ты же сам спросил! — обиженно возразила Маленькая Энн ему в спину, но Томми не обернулся.

Он одевался на дневное представление, и в голове крутилась лишь одна мысль. Оставлять все чувства внизу. Что бы ни случилось. Это работа. Не давать чувствам сказываться на полетах.

Марио опаздывал. Анжело приглаживал волосы, и на весь грузовик пахло гвоздикой. Папаша Тони раскладывал пасьянс, наклонив голову и по