Теперь он точно знал, что сделает. Это ему уже однажды приснилось, а теперь он это проживает наяву. Будущее со всего размаха обрушилось на него.

В зеркале промелькнул его уже пожелтевший фингал под глазом. Ошеломленный, одурманенный отчаянием, он остановился и хорошенько себя рассмотрел. Синяк под глазом, три царапины на щеке, рыбацкий костюм… Все, абсолютно все как во сне. Вне себя, раздавленный болью отчаяния, он стиснул кулак и изо всех сил саданул по прохладной поверхности.

И по мере того как он двигался от детали к детали, он постепенно начинал понимать.

Он постигал непостижимое.

В этот самый момент замыкалась петля времени.

Стефан становился Стефаном-из-будущего. Он всегда был единым существом. А тот, другой, Стефан из снов, вне его не существовал. Он стал настоящим Стефаном. Здесь и сейчас.

Он тряхнул головой и помчался в погреб. Бутылки не могли стоять, как стояли во сне, ведь он их переставил! Он всем сердцем молил Бога, чтобы позиция оказалась другой, чтобы хотя бы ничтожная часть его судьбы могла измениться. Доказать самому себе, что он не марионетка. Что он все-таки мог бы спасти Сильвию, вырвать ее из когтей монстра.

Луч фонарика медленно полз по бутылкам. Стефан следил за ним полными слез глазами.

Бордо сверху, бургундское снизу.

В точности как во сне. Чертовы бутылки снова стояли как во сне. Кто-то, может быть Сильвия, снова их переставил. Его жена… Может быть, в последнюю минуту она ему поверила.

Он упал на колени и протяжно застонал. Фонарик выпал у него из рук, и его луч осветил следы от уколов на руке. Один из них был совсем черным, – наверное, игла сломалась. Он заплакал, уткнувшись носом в пол, в рот забилась пыль… И вдруг вскочил, охваченный яростью.

Он стал Стефаном-из-будущего! Он стал человеком из собственных снов!

И сейчас, попав в отчаянную ситуацию, он понял, что это означает: теперь его очередь сниться Стефану-из-прошлого. Тому самому Стефану, его точному двойнику, который отказался от антидепрессантов и отдал себе отчет, что во сне он видит реальное будущее. И который в конце концов ничего не смог изменить.

Теперь он – тот самый Стефан, что жил и действовал со сдвигом на шесть дней и двадцать часов в будущее.

Из Стефана-из-прошлого он превратился в Стефанаиз-будущего. В того, кто ему снился.

В голове у него все перепуталось. Вечное возвращение. Вечное возобновление. Лента Мёбиуса.

Крохотной частицей своего сознания он услышал, как зовет на помощь его жена.

Как предупредить Стефана-из-прошлого? Когда у того начнутся видения во сне? Сколько секунд будет им отпущено?

И Сильвия…

Он посветил фонариком вокруг, на куче угольных брикетов увидел найденный когда-то кусочек мела и начал быстро-быстро писать на стене.

– Когда? Когда же ты это прочтешь?

Он записал все, что мог, не заботясь о связности, не размышляя, не обращая внимания на окровавленные руки и на нестерпимый запах падали. «Тебе снится будущее со сдвигом во времени в шесть дней и двадцать часов. Не обращай внимания на эти сны. На все эти сны! Забудь про Мелинду, про меня, про все, что можно забыть. 10 мая Сильвия должна погибнуть. Спаси ее! Спаси ее, ты понял?» Он понимал, что пишет в полной темноте и что фразы его будут восприниматься как чушь и бессмыслица. Но как Стефан-из-прошлого сможет не обратить на них внимания, если там ясно написано, что Сильвия должна погибнуть? Он подчеркнул последнюю фразу «Сильвия должна погибнуть», и кусочек мела окончательно раскрошился у него в руках. В тот момент, когда он собирался поднять с пола фонарик, у него за спиной возникла чья-то фигура с пистолетом в руке.

Весь дрожа, Вик спрятал «зиг-зауэр» в карман.

– Я услышал твой крик и подумал, что… Ладно, бог с ним…

Стефан прислонился к стене. В его сознании больше ничего не существовало, кроме лица Сильвии.

– Моя жена… Что он с ней сделал…

Полицейский стиснул зубы. Он вдруг возненавидел и свое ремесло, и это место. Он понял, что ничего общего не имеет с полицейской бригадой, с этими людьми, что не приняли его, что целыми днями возятся в чужой крови и чужих внутренностях.

– Ее тело увезли в Институт судебной медицины, но наш судмедэксперт сделает все, чтобы обращаться с ним максимально уважительно.

– Уважительно?

Стефан скорчился, обхватив голову руками:

– Думаешь, я не знаю, как это все происходит?

– Ты сможешь ее достойно похоронить.

– Похоронить… Похоронить… День будет дождливый… И ты будешь рядом со мной там, у могилы.

Глаза его превратились в два бездонных колодца слез.

– Я не смогу с этим жить, Вик. С этим жить невозможно. Но в то же время… я знаю, что застрелиться мне не хватит мужества. Потому что… Потому что…

Лейтенант тоже опустился на колени и взял его за руки:

– Мы за что-то смогли зацепиться, Стефан. Впервые с самого начала расследования у нас есть конкретная зацепка. И все благодаря тебе. Благодаря тебе, слышишь?

Стефан поднял на него печальный взгляд:

– Больше уже ничего не имеет значения… Все, что мы предпринимали, чтобы избежать беды, послужило для того, чтобы ее накликать. И я всего лишь точка отсчета на бесконечном кольце.

– Нет, помнишь, как ты позвонил из бригады в 23:00? Телефон зазвонил у тебя в спальне, и убийца прослушал сообщение, отправленное твоей жене. Он запаниковал и наделал ошибок.

Стефан его не слушал, лицо его ничего не выражало. Сильвия… Мертвая…

– И в панике оставил рюкзак с банкой, набитой тухлятиной. Кусочками полусгнившего мяса.

– Падаль… тухлятина…

– Вот откуда на всех местах преступления оставался запах падали. Ты изменил будущее, Стефан. Ты действительно изменил будущее. И возможно, предотвратил следующие жертвы.

– Я во сне видел фотографии других трупов, – еле слышно ответил Стефан. – И видел, каким истязаниям он подвергал этих женщин. Он то же самое сделал с Сильвией?

– Нет, на этот раз ничего подобного. Он не успел. Твоя жена не страдала, клянусь тебе.

Стефан захлебнулся в рыданиях, потом указал на фразы на стене погреба:

– Я все записал, но… но я знаю, что это бесполезно. Если я ничего не смог изменить, то это значит… что Стефан-изпрошлого, то есть я неделю тому назад, тоже ничего не изменит. Ничего нельзя ни избежать, ни отсрочить. Все это… пустое занятие.