не успеваю додумать мысль до конца и остановить себя, как мои глаза расширяются. — На вечеринке. Я не помню твоего имени, но…

Хитрая ухмылка подергивает уголки его рта.

— Альтьер. Мне немного обидно, что ты меня не помнишь, Эмма. Обычно я произвожу большее впечатление.

Мой желудок неприятно скручивается при звуке того, как он произносит мое имя.

— Я была немного занята.

— Ах, да. Своим свиданием. — Ухмылка Альтьере не ослабевает. — Данте Кампано. Он немного заноза в моем боку. Уверен, ты заметила, что мы не очень-то ладим. — Он прислонился спиной к комоду, скрестив руки на груди, и смотрит на меня. — И теперь ты собираешься дать мне возможность получить то, что я хочу.

Мой желудок опускается.

— О чем ты говоришь?

Альтьер хихикает.

— Я забыл, что ты не знакома с тем, как мы ведем дела. Такие, как Данте и я, я имею в виду. Данте — мой соперник. Босс мафии с лучшей родословной и большим богатством, который думает, что он лучше меня из-за этих вещей.

Я пристально смотрю на него.

— Я не думаю, что это причина, по которой он считает себя лучше тебя.

— Хм. — Ухмылка еще больше закручивается вверх, почти издевательская улыбка. — Как бы то ни было, Данте должен получить урок. И ты станешь тем средством, с помощью которого он усвоит этот урок.

По моей коже снова ползет холодное, ползучее чувство.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что теперь ты моя. — Альтьер улыбается, у него довольное выражение лица хищника, загнавшего добычу в угол. — Я знаю все о тебе и Данте, о вашей маленькой интрижке. Я знаю, что вы спали вместе. Я знаю, что ты привела его в свою лачугу, которую называешь домом, после того как мои люди закончили попытки проучить его в первый раз…

— Это был ты? — Я поднимаюсь со своего места, и меня охватывает жаркий гнев. Альтьер поднимает руку, на его лице появляется предостерегающее выражение.

— Не перенапрягайся, Эмма. И даже не думай пытаться что-то сделать. Тебе не сбежать из этого дома, и ты не сможешь причинить мне вред. Только если в ответ с тобой не случится что-то очень плохое, что-то, что может навредить ребенку. Ты ведь этого не хочешь, правда? Я могу так легко ударить, защищаясь, и причинить вред твоему драгоценному ребенку. Уверен, это бы тебя раздавило. — Взгляд фальшивого сочувствия сменяется предупреждающим выражением, и я чувствую новый прилив тошноты от его откровенной манипуляции.

— Ладно, — шепчу я, откидываясь на подушки. — И что? Ты держишь меня в плену, и это расстраивает Данте? Это не кажется очень хорошим планом.

— О, но это так. Видишь ли, бедный Данте делал все возможное, чтобы найти тебя. Но ты очень эффектно исчезла, впечатляюще, правда, для человека, не имеющего опыта в подобных делах. Никаких кредитных карт, все наличные, смена номера, мне стоило больших усилий найти тебя. Но у меня было преимущество, которого не было у Данте, мне удалось получить записи твоих старых звонков. Все, что мне было нужно, это разыскать ту милую девушку Эбби, верно? Она позволила тебе остаться в ее квартире, а остальное было просто. И если ты хочешь сохранить ее в безопасности, а также своего ребенка, ты будешь мне подыгрывать.

Я в ужасе и ярости одновременно. Эти две эмоции сплелись воедино, превратившись в болезненный узел в моем нутре.

— Как подыгрывать?

— Я засуну Данте Кампано в глотку, что ты теперь моя. Завтра вечером нас с тобой увидят на кое-каком мероприятии, ты будешь выглядеть красивой и любящей на моей руке, и Данте увидит, что у меня есть женщина, которую он любит. И если он захочет вернуть тебя, ему придется прийти и забрать тебя, что поставит его в очень невыгодное положение в Семье. Он может даже лишиться титула дона, начав войну из-за женщины, не имеющей никаких связей с Семьей. И тогда… ну, вся эта территория потребует нового дона, не так ли?

— Это безумие. — Я уставилась на него, с трудом осмысливая услышанное. — Что это за средневековое дерьмо? Тебе нужно переехать в двадцать первый век, потому что все это…

— О, теперь я понимаю, почему ты ему нравишься. — Альтьер смеется. — У вас так много одинаковых идей. Жаль, что я не смогу позволить ему дожить до конца его фантазий о том, что он будет жить с тобой до конца своих дней.

Я изо всех сил стараюсь не показывать этого, но слова пронзают до глубины души. Я боялась именно этого, что влечение Данте ко мне связано с новизной того, насколько мы отличаемся друг от друга, а не с реальными чувствами. Но этот человек ничего не знает о нас с Данте. Не совсем. Он может знать детали, но не то, чем мы были друг для друга. И я планирую, чтобы так оно и было.

Когда Альтьер отталкивается от комода и направляется ко мне, я отшатываюсь назад. Меня охватывает новый страх, в ушах звенят его слова о том, что он сделает меня своей, и я прикусываю губу, готовясь дать отпор. Но он останавливается на краю кровати и ухмыляется, видя, как я трушу.

— Мне нравится, как ты меня боишься. Но тебе придется поработать над этим до завтрашнего вечера, ты должна хотя бы правдоподобно выглядеть, будто рада быть со мной. Позволь мне развеять хотя бы один из твоих страхов — я не прикоснусь к тебе. Не в том смысле, в котором ты, похоже, сейчас переживаешь.

Я смотрю на него с подозрением.

— Нет?

— Нет. — Его бесстрастный взгляд окидывает меня, и я почти верю ему. Но в его взгляде есть и странная нотка отвращения, которая была бы почти оскорбительной, если бы он не был моим похитителем. — Мало что меня так отталкивает, как беременность. Мысль о том, как ты будешь выглядеть через несколько месяцев…, — он вздрогнул. — У меня нет желания к тебе. Не в этом смысле. Все, чего я хочу, это поставить Данте Кампано на колени, и мне не нужно трахать тебя, чтобы сделать это. — Он снова улыбается, медленной, хищной улыбкой, и тянется вперед, чтобы грубо взять меня за подбородок. Его большой палец скользит по моей скуле, насмехаясь над тем, как Данте когда-то прикасался ко мне, и мне остается только не заблеять.

— Все, что мне нужно сделать, это убедиться, что он думает, будто я трахаю тебя.

Он резко отпускает меня и отступает назад, поправляя пиджак своего костюма.

— Я попрошу своего помощника достать для тебя