– Я не считаю это глупостью, – тут же возразил его гость. – Думаю, Монк прав. Герцогиня люто ненавидела Гизелу, но жаждала возвращения сына, мечтая, что тот возглавит партию независимости и, разумеется, найдет себе другую жену, способную подарить трону наследника. У ее младшего сына тоже нет детей.

У Генри был удивленный вид.

– Мне казалось, что у Фридриха есть сестры, – заметил он.

– Престолонаследование возможно лишь по мужской линии, – ответил Оливер, поудобней устраиваясь в кресле.

– В таком случае в закон следует внести поправку, – раздраженно возразил его отец. – Это намного проще и безопасней, чем убивать Гизелу. Ведь потом придется утешать овдовевшего принца, просить его набраться мужества, быть решительным и готовым для нелегкой борьбы… Но даже и при этих условиях все может оказаться напрасным. Тут можно надеяться лишь на чудо, а отнюдь не на мужчину, потерявшего любимую жену, к тому же неглупого и способного догадаться, кто повинен в ее смерти.

Адвокат молча смотрел на отца. В своих мыслях и догадках он никогда еще не заходил так далеко, как это сделал Генри. До разговора с ним Оливер полагал, что в случае гибели Гизелы принц едва ли заподозрит кого-либо из своей семьи в ее смерти.

– Возможно, это не герцогиня и не Рольф, а какой-то фанатик, представивший себе, что будет, если принц вернется, – предположил юрист, размышляя.

Старший Рэтбоун удивленно поднял брови.

– Считаешь, что таких фанатиков было немало в поместье лорда Уэллборо, причем они имели неограниченный доступ к принцу и подаваемой ему еде?

Оливер благоразумно промолчал.

В камине, разбрасывая искры, догорали уголья. Генри, поднявшись, подбросил новых.

– Кого Харвестер намерен завтра вызвать в свидетели? – спросил он, после чего, пошарив рукой возле себя, нашел трубку и стал рассеянно посасывать ее, забыв раскурить.

– Не знаю, – помолчав, ответил его сын. В голове у него действительно было пусто.

– А ты не допускаешь, что это могла сделать Гизела? – продолжал свои догадки Генри. – Была ли у нее такая возможность… даже если и не было мотивов?

– Слуги, – промолвил Оливер, как бы продолжая отвечать на первый вопрос отца. – Харвестер завтра вызовет для показания весь штат прислуги из поместья Уэллборо-холл. Все они наверняка скажут, что Гизела с тех пор, как случилось несчастье с ее мужем, не выходила из их апартаментов.

– И они будут искренны?

– Да… я думаю, что так.

Старший Рэтбоун вынул трубку изо рта. Он так близко придвинул ноги к огню камина, что подошвы его комнатных туфель начали дымиться, но Генри, погруженный в раздумья, не замечал этого.

– В таком случае принцесса может оказаться невиновной, – согласился он. – Если, конечно, она не носила тисовую настойку в карманах своего платья или не составила план убийства еще до несчастного случая. Но каждое из этих предположений, прежде чем произносить его вслух, должно быть доказано.

– Знаю, – быстро согласился Оливер. – Думаю, это все же была не принцесса.

Они помолчали, прислушиваясь в полумраке комнаты к мерному тиканью высоких напольных часов и уютному потрескиванию огня в камине.

– У тебя горят ноги, отец, – раздумчиво произнес Рэтбоун-младший.

Генри, поморщившись, отодвинулся от камина, сам уже почувствовав, как тлеют носки его шлепанцев.

– Что ж, в таком случае ты должен найти того, кто убил принца, – сказал он сыну.

– Если покушались на Гизелу, то это мог быть Рольф или даже Бригитта, а целью убийцы было предоставить Фридриху свободу и возможность вернуться домой. Также это мог сделать Клаус фон Зейдлиц. В этом случае жертвой должен был стать принц, ну а целью убийства было не позволить ему вернуться.

– Ты еще не доказал, что существует заговор, – напомнил сыну Генри. – Здесь предположениями не обойдешься. Присяжные не вынесут приговор без доказательств.

– Это уже не имеет значения, – грустно промолвил Оливер. – Ведь слушается дело о клевете, и присяжные вынесут лишь один вердикт: виновна. Потому что это так. Я могу попытаться убедить их в том, что Зора сделала это для того, чтобы привлечь внимание к факту убийства принца, и не могла обвинить никого другого, потому что сразу же подумала, что это могла сделать только Гизела. Но в это едва ли кто поверит. Если у графини фон Рюстов попросят объяснения, боюсь, она не скажет ничего вразумительного.

С этими словами младший Рэтбоун встал, подошел к горке, достал из нее бокал, налил себе портвейна и снова сел в кресло.

– Я опасаюсь, стоит ли допрашивать ее как свидетельницу. Она сама себя отправит на виселицу, – вздохнул он.

Генри с удивлением посмотрел на него.

– Прости, – извинился Оливер, поняв, что преувеличивает – он знал, что отец терпеть этого не может. – Хочешь еще вина? – предложил он, протягивая руку к графину.

– Пожалуй, она это сделает. – Старший Рэтбоун, думая о своем, оставил вопрос сына без ответа. – Она действительно способна навредить себе, Оливер. Так что ты должен быть осторожным. Если не сможешь доказать, что был заговор с целью вернуть принца домой, или, наоборот, докажешь существование такого заговора, на Зору все равно может пасть подозрение, что именно она убила принца. Скажи, у нее могла быть такая возможность?

– Да. – Несмотря на выпитое вино, адвокат чувствовал, как у него похолодело внутри.

– Она могла раздобыть кору тиса и приготовить настойку?

– Безусловно. Или достать ее где-нибудь. Собственно, все могли это сделать, кроме разве что Гизелы. Мы до сих пор не знаем, каким образом была раздобыта настойка, а это одна из главных улик, которые могут что-то прояснить. Прислуга уверена, что яд не мог быть приготовлен на кухне. Но, в принципе, Зора, как и любой другой человек, вполне могла приготовить настойку.

– У нее были мотивы?

– Не знаю. Но найти их нетрудно. Это могут быть личные причины, как, например, ревность. Ведь двенадцать лет назад Гизеле удалось женить на себе принца Фридриха, – ответил Оливер. – Или это было чувство ненависти уже по политическим мотивам, ибо Гизела была главной виновницей того, что Фридрих не мог вернуться в страну и возглавить борьбу за независимость. А может, Зора возненавидела ее за то, что она с самого начала помешала принцу исполнить свой долг. Ведь он должен был стать герцогом Фельцбургским.

– Итак, ответ один: у Зоры были мотивы, старые как мир и понятные каждому смертному. – Генри покачал головой. – Боюсь, Оливер, ты и твоя подзащитная сами создали для себя пренеприятнейшую из ситуаций. Тебе повезет, если ей удастся избежать виселицы.

Рэтбоун-младший молчал, понимая, что отец прав.

* * *

Как он и предвидел, Харвестер весь день допрашивал прислугу из поместья Уэллборо-холл. Видимо, Эшли давно подготовился к этому и послал за слугами еще накануне, как только кончилось вчерашнее заседание. Они приехали ночью, благо из Беркшира ходил ночной поезд.