Таким образом, я довольно подолгу мог сдерживать свою страсть и не разлучаться с Мариленой. Но иногда жажда крови одерживала надо мной верх, и тогда я ночью вставал с постели, изменяя свой внешний облик, и соскальзывал со стен замка в поисках удовольствий. Моя хозяйка отнюдь не была глупой, а потому давно уже догадалась об истинной сущности своего господина и любовника. К тому же всем цыганам было известно, что зганы Ференци служат вампиру. Она завидовала и ревновала меня к тем, кого я время от времени навещал.

Когда я покидал постель, она всегда просыпалась и начинала плакать.

— Фаэтор! Неужели ты покинешь меня сегодня ночью? Ты улетишь к другой любовнице? Почему же ты так плохо относишься ко мне? Разве мое тело недостаточно хорошо для тебя? Возьми его и делай с ним все, что захочешь, но только не оставляй меня одну в слезах!

— Я ищу, я жажду человеческой крови! — отвечал я ей. — Как можешь ты обвинять меня в неверности? Круглый год ночь за ночью я делю с тобой постель и позволяю тебе получать от меня все, что тебе угодно. Разве когда-нибудь я не исполнил свои обязанности? Но кровь для меня — жизнь, Марилена... или ты хочешь, чтобы я высох и превратился в мумию прямо здесь, среди простыней и одеял? Однажды утром ты проснешься и протянешь руку, чтобы меня обнять, а я от твоего прикосновения рассыплюсь в прах.

— Нет! — рыдала она. — Ты... идешь... к... женщинам! Не правда, что ты ищешь мужчину, любого человека, чтобы утолить жажду крови! Нет, тебе нужна женщина, ее круглые бедра, острые груди и горячее влажное лоно! Ты что, считаешь меня дурой? Высохнешь, как мумия! Как бы не так! Да у тебя силы хватит на десятерых и выносливости не меньше! Неужели ты так переполнен спермой, Фаэтор, что непременно должен излить ее, чтобы не лопнуть? Тогда отдай ее мне! Иди сюда! Позволь мне высосать всю ее из тебя, и тогда твое желание улететь пройдет, исчезнет!

Ну как я должен был поступать в подобных случаях? Что с ней было делать? Когда женщина в таком состоянии, с ней лучше не спорить. Только однажды я ударил ее, но после раскаяние мое было столь сильным, что никогда больше я не поднял на нее руку. Я так любил ее... я был просто без ума от нее!

А потому, каждый раз когда она пыталась остановить меня вот таким образом, я занимался с ней любовью, чтобы доказать, что никто другой мне не нужен, что никакая другая женщина меня не привлекает. А она раз за разом готова была отдаваться мне всю ночь напролет, лишь бы быть уверенной, что я остаюсь рядом с ней в постели. Все это заставляло меня восхищаться ею еще больше.

Но бывали моменты, когда мне непременно нужно было улететь. И тогда я пользовался одним средством, которое давал ей вместе с вином, после чего она крепко спала. Иногда я воздействовал на нее гипнотически, погружая в глубокий сон и обеспечивая себе возможность спокойно удалиться.

Марилена, конечно же, была права. Очень редко в качестве источника жизни для себя я выбирал мужчину. Безусловно, кровь есть кровь — неважно принадлежит она птице, зверю, будь она даже нектаром, текущим в жилах другого вампира, если предоставляется возможность насладиться им. Но если такой возможности нет, лучше всего подходит кровь человека, особенно женщины.

— Ты можешь поступить с девушкой гораздо лучше, нежели просто съесть ее, — сказал мне однажды Тибор. И валах был совершенно прав. Однако... не могу сказать, чтобы я когда-либо изменял Марилене, за исключением тех случаев, когда этого требовал живший во мне вампир. Возможно, я говорю так, чтобы найти себе оправдание?..

Я никогда не использовал зганских женщин. Даже до появления в моем доме Марилены я редко обращался к их услугам и всегда лишь затем, чтобы получить... удовлетворение, но никогда в поисках пищи. Нет, ибо они принадлежали мне, и я не хотел лишиться их доверия. Но мне всегда нравились женщины тщеславных и надутых окрестных бояр. В те времена вокруг было великое множество замков и богатых поместий, хозяева которых зачастую находились в отъезде, ибо состояли на королевской службе. Как я уже говорил, повсюду шли войны.

Я помню одну такую даму. Она принадлежала к королевскому роду Баториев, и звали ее Элспа. Да-а-а... в течение многих веков в роду Баториев явственно проявлялись унаследованные от меня зло и порок. Была среди них одна, по имени Элизабет. Она родилась в 1560 году и совсем девочкой была выдана замуж за графа Надашди. Какое совпадение! Его первое имя было Ференц! Что? Ха-ха-ха! Я знаю, о чем ты сейчас подумал. Ну и что? А почему бы и нет? Инцест всегда был в привычках вампиров. Инцест не только тела, но и духа, крови. А если ты прав... ну разве это не великолепное удовольствие — жениться на собственной праправнучке в десятом колене!

Ох уж эти Батории! И Элизабет, сама “кровавая графиня”! Во всяком случае, если сам я превратился в ничто, то о ней ходят легенды.

Так вот разговор об инцесте возвращает меня обратно к Яношу и к тому ужасному инцесту, когда он предал меня впервые. На чем я остановился?.. Ах, да...

Он был там — полностью погруженный в нее, стонущий и мычащий, как бык, роняющий пот и извергающий семя. В спальне царил ужасный беспорядок, повсюду была разбросана одежда, постель смята, что свидетельствовало о том, что бесстыдным блудом они занимались не только на столешнице. Ее мягкая грудь покраснела от его неистовых ласк, а бедрами она прижимала его к себе все крепче и крепче. Вот что я увидел из-за штор. Но еще больше, чем то, что я увидел, меня поразило то, что я услышал: моя Марилена называла собственного сына моим именем — Фаэтор!

В эту минуту я готов был сорвать шторы, броситься на них и убить обоих, будь уверен — мне очень хотелось поступить именно так. Но... но почему она называет его Фаэтор? И тут, когда он поднял ее со столешницы и, прижав к себе, стал раскачивать из стороны в сторону, вверх и вниз, я увидел ее лицо: несмотря на совершенно очевидную животную страсть, оно было абсолютно бесстрастным, пустым, лишенным всякого выражения. Глаза ее были широко раскрыты, а кожа совершенно бледная, хотя она должна была бы порозоветь, если учесть, каких усилий стоило ей это “ удовольствие”.

И тогда я сразу же понял, что она находилась под сильнейшим воздействием гипноза и совершенно не владела собой.

В тот момент я впервые осознал и то, сколь подлым и вероломным был мой сын, как бессовестно он обманывал меня все это время. Я понял, почему не распространялась на него моя власть Вамфира. Да потому, что он сам обладал могуществом и властью, но искусно скрывал от меня свои способности и возможности. Понял я и то, почему Марилена так не хотела отпускать меня в те ночи, когда мне необходимо было подкрепить свои силы, и то, что она говорила мне тогда, но в тот момент это не имело для меня смысла — я не понимал ее. В те часы, когда меня не было рядом, ей снились ужасные сны, но потом она не могла вспомнить, в чем именно они заключались. Я понял, как билась и металась она в постели, оставшись одна, как вставала по утрам совершенно измученная и обессиленная, как после тяжелой работы.

Да, весьма тяжелой, ибо он совершал работу, а ее при этом использовал, все это время заставляя ее верить, что страстным любовником был я. Он прикидывался мною, чтобы совершать преступное насилие над своей матерью! Но меня с ума сводила мысль: как часто он проделывал подобное?