В любом случае то обстоятельство, что я упустил этот шанс, казалось, умерило мой аппетит и жажду приключений — той ночью, по крайней мере. Я продолжил свою прогулку по городу, ловя восхищенные взгляды многих весьма подходящих мужчин, но неизменно уклонялся от знакомства и продолжал прогуливаться. Затем я отыскал еще одну глухую улочку, где снова переоделся и направился обратно в лагерь.

* * *

Только спустя день или два, когда наша армия снова двинулась в поход, принц Фридо подъехал ко мне и после нескольких шутливых замечаний застенчиво произнес:

— Полагаю, сайон Торн, у нас теперь есть кое-что общее. Я имею в виду, помимо того, что связывало нас с тобой раньше.

— Правда?

— У нас появился общий друг, дама по имени Роция в Сингидуне.

Я небрежно произнес:

— Да ну? Красивая дамочка, насколько я помню.

Он кивнул понимающе:

— Мне сказали, что у нее есть ожерелье Венеры, а я не знал, что это такое, поэтому спросил у самой Роции. Она рассмеялась, но показала мне. А потом продемонстрировала мне… ну… что означает ожерелье Венеры…

Он выжидательно замолчал, и я не преминул заметить:

— Фридо, настоящие мужчины никогда не станут обсуждать достоинства, таланты и пылкость благородных дам. Это же не безымянные шлюхи.

— Ох, vái, я заслужил упрек, — покаянно заметил он. — Но… если уж речь зашла о безымянных женщинах… Представь, в Сингидуне мне встретилась одна незнакомка. Именно эта женщина и познакомила меня с Роцией. Была ночь, и я перед этим выпил лишку, поэтому запомнил только одну ее отличительную черту. Крошечный шрам на левой брови…

Я мог бы много чего сказать в ответ, но произнес только:

— И?

— Ну, этот шрам точно такой же, как и у тебя, весьма приметный. Я тут подумал: может, ты тоже видел ее и обратил внимание на этот шрам?

Я решил свести все к шутке:

— Рассеченная надвое бровь, говоришь? Фридо, если ты был так сильно пьян, удивляюсь, что тебе не померещилось на лице у той дамы пять, а то и шесть бровей. Давай лучше присоединимся к разведчикам и посмотрим, не сможем ли мы добыть что-нибудь на nahtamats.

От Сингидуна армия двинулась на север вдоль берега реки Савус. Это означало, что мы находимся уже в глубине провинции Паннония, где можем добывать себе пропитание, не нарушая приказа Зенона. Однако это оказалось не так-то просто. Молва о приближении армии Теодориха катилась впереди нас, а как известно, у мирного населения, которое оказалось на пути наступающей армии, выбор небогатый: оставаться на месте или спасаться бегством. Большинство сельских жителей, уже убравших урожай, выбрали второй вариант и бежали, прихватив с собой домашних животных. Тем не менее у нас не было недостатка в провизии. Как вы помните, на складах, расположенных вдоль Савуса, нас ждали припасы, в окрестных лесах было полно дичи, а берега реки сплошь покрывала сухая трава, которой оказалось вполне достаточно, чтобы прокормить лошадей.

Когда мы прошли восемьдесят миль вверх по реке от Сингидуна и приблизились к городу Сирмий, Теодорих послал вперед герольда, чтобы тот предупредил, как это делали наши воинственные предки: «Tributum aut bellum. Gilstr aíththau baga. Дань или война». Хотя бо́льшая часть нашего войска еще не увидела города, мы оказались с подветренной стороны от Сирмия и неожиданно начали чихать и сыпать богохульствами, ибо оттуда до нас доносилась просто отвратительная вонь. Когда мы прибыли в город, то обнаружили ее источник. Оказывается, все окрестные селяне занимались тем, что откармливали свиней. Так что во всей Паннонии — а может, и в Европе — Сирмий был основным поставщиком свиного мяса, свиной кожи, свиной щетины и всего такого прочего, на что там еще годится это животное. Узнав об ультиматуме Теодориха, городские власти выбрали дань; когда мы вступили в источающие вонь окрестности Сирмия, нас, конечно же, встретили там отнюдь не радостно. Горожане, в отличие от сельских жителей, не очень-то спешили бросать свои дома, и местные склады были просто забиты провизией (не только свининой, но также зерном, вином, маслом, сырами и многим другим); ее тут было столько, что хватило бы нашей армии на целую зиму, поэтому мы забрали все полностью. Однако весьма действенное оружие Сирмия — его ужасная вонь — удержало нас от того, чтобы занять и разорить город. Нам не хотелось даже временно размещаться в домах горожан, и Теодорих разбил на зиму лагерь подальше от Сирмия, с наветренной стороны.

Нам пришлось обойтись также и без некоторых увеселений и удобств, которыми мы наслаждались в Сингидуне. Кстати сказать, даже когда мы съели всех свиней, хряков и поросят в городе, а также уничтожили всю заготовленную на складах свинину, город все еще источал вонь от свинарников и падали. Даже вода в термах и шлюхи в публичных домах воняли столь отвратительно, что к ним не хотелось приближаться. Никто из нас, включая принца Фридо и меня, не испытывал желания сходить в город, чтобы вымыться или завязать знакомство с женщинами. Наши воины предпочли заниматься непосредственно своими обязанностями: в течение всей зимы они несли дежурство на своих постах, охраняя лагерь, разбитый на свежем воздухе.

Когда ранней весной наступила довольно теплая погода, мы продолжили свой поход на запад. Но теперь уже до самой провинции Венеция он был не таким легким, как мы надеялись. Примерно в шестидесяти милях от Сирмия вверх по течению реки, в месте под названием Вадум[65], мы нарвались на засаду. Вадум — это вовсе не город и даже не какое-нибудь поселение. Это название означает всего лишь брод, место, где можно перейти с высокого северного берега Савуса на южный, более низменный. Ясно, что наше многочисленное войско, состоящее из людей, лошадей и повозок, двигалось медленно и оказалось весьма неуклюжим во время речной переправы — особенно потому, что вода была такой холодной, что наши кони, я уж не говорю про людей, вздрагивали, входя в нее. Да уж, место для засады было выбрано удачно, да и вообще нападение нанесло нам большой урон, поскольку оказалось неожиданным.

Притаившиеся в засаде воины дождались, пока примерно половина нашего войска оказалась на южном берегу: мокрая, промерзшая, усталая и не готовая к сражению. Еще приблизительно четверть войска все еще продолжала переходить реку вброд, тогда как оставшаяся часть готовилась сделать это. Тогда-то вражеские воины, спрятавшиеся в засаде в лесу на обоих берегах, и выпустили в нас град стрел. Увидев, что повсюду вокруг начали падать люди и лошади, мы, ясное дело, сразу решили, что столкнулись с легионерами Одоакра. Но как только нападавшие появились из-за деревьев — лучники и меченосцы были пешими, а копьеносцы верхом, и все они издавали громкие воинственные крики, — мы увидели, что на них были надеты доспехи и шлемы, очень похожие на наши. Признаться, мы были просто потрясены, когда поняли, что засаду устроили наши сородичи-готы — племя гепидов, как мы выяснили позже, под командованием какого-то незначительного короля по имени Травстила.