Сильви не стала над этим задумываться. Слишком много вопросов задавала она себе с момента ее похищения из дворца Рюей. Эти демоны, судя по всему, чувствовали себя совершенно свободно не только у кардинала, но и в королевском дворце… Сильви вдруг пришло в голову, что, несмотря на все сказанное, вероятно, не Ришелье стоял за всей этой аферой. Зачем было поручать ее господину де Сен-Лу, чтобы потом разыграть похищение? Это не было похоже на кардинала, но сейчас для Сильви согласие или несогласие министра решительно ничего не меняло. Его поставят перед свершившимся фактом, и этот кошмарный Лафма достаточно красноречив, чтобы представить свое недостойное поведение в самом выгодном свете.

В приступе ярости девушка схватила платье, скомкала его и зашвырнула в угол. Потом уселась посреди комнаты и сложила руки на груди, не собираясь двигаться.

Гудрун, закончившая свои приготовления, обернулась, посмотрела на нее и, совершенно не волнуясь, позвала сестру. Они вдвоем набросились на Сильви, попытавшуюся сопротивляться. Но ей быстро пришлось признать свое поражение. У «котенка» не хватило сил справиться с такими бульдогами, несмотря на острые коготки.

В мгновение ока ее раздели, вымыли и одели в прекрасное платье, так заманчиво открывавшее ее хрупкие плечики и еще маленькие круглые грудки. Ей сделали новую прическу, закутали в накидку и, выведя

из замка, привели в часовню, где красные и синие витражи горели в ночи, словно чьи-то зловещие глаза.

Замок был невелик, часовня тем более, но те несколько человек, что стояли там, показались Сильви толпой у эшафота, на котором Жюстен де Ла Феррьер, одетый в пурпурный бархат, отлично исполнял роль палача. К тому же в часовне оказалось очень холодно и сыро, и Сильви задрожала.

После эта бедная девочка, сломленная усталостью и отчаянием, больше ничего не слышала. Пока шла церемония, она думала о тех, кого любит и никогда больше не увидит. Как они все далеко! Их скрывал все более густой туман, они погружались все глубже в пучину. И остался один Персеваль, чья судьба теперь зависела только от нее. Его необходимо спасти, скорее от пытки, чем от смерти. Ведь Сильви знала, что смерти шевалье не боится! А потом… она уже все для себя решила.

Подневольная невеста так мало интересовалась процедурой венчания, что даже не услышала, как священник спрашивает ее, согласна ли она выйти замуж за Жюстена де Ла Феррьера. Сильви стояла прямая, неподвижная, почти окаменевшая. Она смотрела и не видела человека в вышитой сутане… Тогда чья-то рука железной хваткой заставила ее нагнуть голову. Когда-то так поступил король Карл IX у алтаря собора Парижской Богоматери, чтобы вырвать согласие у своей сестры Марго, когда та выходила замуж за будущего короля Генриха IV, Как и в тот день, священнику этого оказалось достаточно. Он быстренько закончил венчание. И вот Сильви идет об руку с мужем к дому, освещенному довольно скромно для свадебного торжества, где ей предстояло занять место за пиршественным столом. Новобрачная не проглотила ни крошки, лишь пригубила вина с виноградников Луары. Его так любил Франсуа… Ей вдруг захотелось выпить побольше и постараться забыть, в каком кошмарном положении она оказалась.

Вокруг нее жрали и пили не зная меры. Человек, ставший теперь ее мужем, пил даже больше остальных, и, во всяком случае, намного больше, чем его «свидетель». Тот оставался на удивление трезвым. Сильви решила, что это все из-за того, что Лафма собирается уехать после ужина. Когда они возвращались из церкви, девушка заметила черную карету. Ее никто так и не удосужился поставить в сарай. Сменили только лошадей.

Очень скоро Сильви предстояло остаться наедине с Жюстеном, и при этой мысли все внутри ее переворачивалось. Учитывая количество выпитого, у нее затеплилась слабая надежда. Если он напьется, то скорее всего сразу заснет.О, если ему не удастся провести эту ночь с ней, то этого не случится уже никогда. Днем ее не будет в живых!

А тем временем Лафма начал терять терпение. Ему казалось, что время течет слишком медленно. Именно он поднялся и объявил, что праздник и так слишком затянулся, даже для свадебного пира. Пора отвести новобрачную в постель. И, не дожидаясь ответа де Ла Феррьера, который попытался — правда, это стоило ему больших усилий — встать и удержаться на ногах, Лафма подошел к Сильви и взял ее за руку.

— Идемте! Ваши горничные вас ждут. Да и у меня мало времени.

— Почему вы мешаете этому достойному дворянину отпраздновать совершенную им низость? Вам ведь надо возвращаться в Париж? Отлично. Уезжайте! Вы уже причинили мне достаточно зла…

Он лишь взглянул на нее, кусая губы, и ничего не ответил.

— Я уеду только тогда, когда вы будете в постели. Позовите служанок! Пусть они уведут свою хозяйку! — приказал Лафма лакею. — Видите ли, моя дорогая, вам было бы очень легко избежать брачной ночи, учитывая состояние вашего супруга. Но когда я за что-нибудь берусь, я выполняю это отлично… И всегда довожу дело до конца.

Сильви пришлось подчиниться. Она вся помертвела, и ее увели две тюремщицы. А как еще назвать эти создания с мрачными лицами? Они так не похожи на всегда улыбающуюся Жаннетту. Но дело свое они знали хорошо. Новобрачную раздели, надушили и облачили в длинную шелковую ночную рубашку с тяжелыми кружевами. Ее кудри освободили от лент, пучок на затылке распустили, и тоненькая фигурка Сильви скрылась под водопадом шелковистых вьющихся волос, чей светло-каштановый водопад сиял серебристыми отблесками в лучах свечей. Из зеркала, перед которым усадили Сильви, на нее смотрело очаровательное отражение. В это мгновение девушка подумала не о Франсуа, а о Жане д'Отанкуре. Как она теперь жалела, что не послушалась его! В этот миг она была бы уже замужем, но за человеком молодым, нежным, деликатным. Он бы сумел ласково обойтись с ней, в общем-то еще совсем ребенком. Ничего подобного ей не приходится ожидать от того грубияна, который сюда сейчас явится!

Сидя в кровати с колоннами, где свет маленького ночника в изголовье оживлял тени на вышитых занавесках, Сильви ждала. Она вся похолодела, несмотря на яркое пламя камина… Немки ушли, унося с собой всю ее одежду, вплоть до туфель, что показалось Сильви довольно странным. Но это был еще не самый неприятный сюрприз.

Напряженно прислушиваясь, Сильви ловила цокот копыт, грохот колес кареты, которая наконец отвезет этого Лафма в Париж, и она останется одна в руках этого перепившегося солдафона. Но до нее не долетало ни звука…

А услышала она легкий скрип двери. Та медленно, очень медленно открылась. Приближался ужасный момент, которого, как ей казалось, удастся избежать из-за обильных возлияний ее новоиспеченного мужа. Но в резном проеме появился силуэт Лафма.

Тревожное оцепенение сменилось приступом ярости.

— Что вы здесь делаете? — воскликнула Сильви. — Меня уложили в кровать, как вы того хотели, чтобы я дожидалась здесь вашего приятеля. Теперь вы можете уехать! Ваше гнусное дело исполнено.

— Не совсем…

И вместо того чтобы уйти, Лафма все ближе и ближе подходил к кровати. В его желтых глазах поблескивал какой-то тревожный огонек. Он облизывался, словно огромный кот при виде сметаны. До смерти напуганная выражением этого дьявольского лица, Сильви отодвигалась все дальшепо постели, пока не уперлась в дубовое резное изголовье. Она что было сил вцепилась в него, как будто это могло ей помочь.