Может показаться любопытным разговор об инфляции в римскую эпоху, но в мире, столь похожем на наш, экономические и финансовые проблемы также схожи.

Интересно в этой связи обнаружить еще одну аналогию римского и современного обществ. Речь идет о сходстве, касающемся простого, но ключевого правила: чтобы заставить функционировать экономику в крупных масштабах, необходимо иметь сильную монету-ориентир, признанную повсюду. Если вы задумаетесь, насколько евро и доллар важны как эталон для денежных отношений во всем мире, даже за пределами Европы и США, можете себе представить значение ауреуса внутри Римской империи и за ее пределами.

Такова одна из главных проблем римских финансов. Действительно, огромные количества золотых монет исчезают за границами империи во время всевозможных торговых сделок, в особенности при оплате наиболее дорогих товаров, например шелка. А впоследствии они больше не возвращаются в оборот, истощая систему. Этот процесс потери средств происходит постоянно.

Случай с шелком показателен. Как известно, его производят только в Китае и для переправки на Запад используются различные пути, среди которых знаменит Великий шелковый путь. Но между Китаем и Римской империей располагаются земли врагов Рима, парфян, служащие своеобразным фильтром. Таким образом, огромные количества золота не только исходят из империи, обедняя государственную казну, но и оседают в руках ее наиболее опасных восточных врагов. В некотором смысле тщеславие высокоразвитого общества патрициев и матрон помогает неприятелю. Так, в течение столетий римский Сенат предпринимал различные меры с целью ограничения покупки и использования шелка.

Однако, похоже, это не действовало.

Подобная утечка средств является не единственной проблемой. Существует постоянная нехватка золота, чтобы запустить хотя бы три фундаментальных устройства, без которых империя обречена на развал. Золотые деньги нужны в первую очередь для оплаты легионов, которые будут сдерживать натиск варваров, для поддержания администрации, которая будет контролировать разросшуюся до бесконечности империю, и для подпитки торговли и финансов. Другими словами — золото нужно для раскрутки римской экономики.

В итоге постоянная необходимость в обороте золота и во все возрастающем количестве привела даже к организации целых завоевательных походов. Если провести параллель с современностью, можно сравнить это с войнами за нефтяные скважины. Или, скорее, с борьбой за контроль над ними, чтобы гарантировать постоянный поток сырья. Как произошло во время конфликта в Ираке.

В период нашего путешествия по Римской империи нечто подобное (по сути) случилось совсем недавно: Траян несколько лет назад завоевал Дакию (современную Румынию), то есть земли, очень богатые… золотыми месторождениями!

Разумеется, причины этой войны были прежде всего стратегическими. Нужно было избавиться от опасного приграничного врага в лице даков под предводительством почитаемого и хитроумного короля Децебала. Кроме того, необходимо было смыть позор поражений, понесенных в предыдущие годы Домицианом на этих территориях и завершившихся унизительным для римлян мирным договором. Немыслимая вещь для римского духа… Но одной из наиболее убедительных предпосылок для начала войны, по мнению большинства современных историков (а также, возможно, и с точки зрения многих членов финансовой администрации императора тех лет), стал золотой голод в Риме. Придя к власти, Траян обнаружил опустевшую казну, и завоевание Дакии решило все финансовые проблемы. Несомненно, Рим вступил в кровопролитную войну, длившуюся долгие годы и запечатленную на колонне Траяна. Но с другой стороны, он познал новый период достатка и расцвета. Именно в этом климате впоследствии утвердится Адриан. Он впишет в историю римской цивилизации одну из самых исключительных страниц.

Чиновник Марк Валерий Прим задержался в этой области еще на несколько дней, собирая для своего руководства всевозможные данные о добыче золота на приисках. Затем он отправился в обратный путь.

Однако на этот раз он выехал не из Кадиса, а из Тарракона (современный город Таррагона), города, в сотне километров от Барселоны. Такой маршрут был продиктован деловым поручением в Сарагосе. Любопытно узнать, что столь странное имя города является не чем иным, как искажением, которое с течением столетий приобрело его римское название — Цезареа-Августа.

Странствие Марка по разным точкам почтовой системы cursus publicus оказалось длинным, но, поскольку за ночлег и содержание он здесь ничего не платил (все покрывалось из средств императорской администрации), затраты были ничтожны, и сестерций остался в его кошельке. Но в конце пути им придется расстаться.

Это происходит в лавке зеленщика в Таррагоне. Марк закупает фрукты для морского путешествия. И в момент оплаты сестерций меняет хозяина. Зеленщик берет монету липкими от фруктового сока руками. Рассеянно разглядывает и сразу передает жене, пожилой женщине с суровым взглядом, стоящей за кассой в глубине лавки. Мы слышим лишь звяканье монеты, упавшей в деревянный ящик, и скрежет ключа, закрывающего замок.

Марк прощается с торговцем и удаляется по улице в направлении порта с нарастающим желанием вновь увидеть свою семью. Он слишком много времени провел вдалеке от дома. Но теперь до возвращения остались считаные дни.

Зеленщика окликает продавец из соседней лавки: надо дать сдачу мужчине, только что купившему фрукты, а у него нет мелочи. Поэтому он просит коллегу разменять ему по возможности серебряную монету шестью сестерциями или более мелкими деньгами. Подобную сцену мы постоянно наблюдаем на рынках или на улицах современных городов. Но сейчас мы станем свидетелями непривычной ситуации.

«Неприветливая» жена в глубине лавки снова отпирает кассу, недовольно фыркнув, и аккуратно отбирает монеты заостренными пальцами. Ее руки похожи на паучьи лапы, захватывающие жертву. Затем с тем же непроницаемым выражением лица она протягивает горсть мелочи супругу.

Муж с улыбкой вручает монеты товарищу, тот благодарит, раскрывает ладонь, чтобы пересчитать деньги, и выдает сдачу покупателю. Однако в его раскрытой руке мы замечаем нечто необычное: некоторые монеты разломаны пополам. Речь идет о поделенных надвое сестерциях, смешанных с более мелкими монетами, вроде медных ассов, полуассов и пр.

Для чего делят монеты? И сохраняют ли они свою ценность после этого?

Ответ любопытен. Чем дальше мы удаляемся от Рима и крупных торговых путей, тем меньше монет видим в употреблении. Поэтому размен становится все сложнее. В условиях нехватки мелочи в качестве сдачи используют разделенные на части сестерции.

Такие расчлененные монеты римской эпохи очень похожи на наши «мини-чеки», имевшие хождение в шестидесятые годы по той же причине. Из-за нехватки мелочи в те времена вместо сдачи выдавались карамельки, марки и телефонные жетоны — удивительный набор обменных единиц западной страны. Остается только гадать, какую сдачу «натурой» можно было бы получить от лавочника в римское время.