Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет, этот разговор может надолго затянуться, подумала она. И решила отшутиться.
– Послушай, – сказала она, – если ты трахаешься с таким же аппетитом, как и ешь, я твоя навсегда.
Лицо у него вытянулось, Джинни поняла, что обидела его.
– Прости, – сказала она. – Я не нарочно. Шутка. Так уж получилось.
Он пожал плечами, как бы давая понять: «Ладно, чего уж там».
Она взяла его за руку.
– Послушай. Давай сначала попробуем спасти меня. А потом начнем спасать тебя. И это будет очень здорово, обещаю.
Он сжал ее пальцы.
– Договорились.
Они вышли на улицу.
– Давай поедем в моей машине. Твою заберем потом, – предложила Джинни.
Они сели в красный «мерседес», Джинни включила мотор, и тут же заработало радио. Выехав на 41-ю улицу, она краем уха услышала, что диктор упомянул «Дженетико», и прибавила громкости.
«Сенатор Джим Пруст, бывший директор ЦРУ, должен подтвердить сегодня намерение выставить свою кандидатуру от республиканской партии на президентских выборах будущего года. В ходе кампании он обещает снизить подоходный налог до десяти процентов, чего можно достичь, упразднив пособия для малоимущих. По мнению комментаторов, с финансированием предвыборной кампании проблем не будет, поскольку Джим Пруст должен выручить около шестидесяти миллионов от продажи своей медицинской исследовательской фирмы «Дженетико».
Новости спорта. В Филадельфии…»
Джинни выключила радио.
– Ну, что скажешь?
Стив с отвращением передернул плечами.
– А ставки, похоже, все растут, – заметил он. – Если мы выложим всю подноготную «Дженетико» и сделка не состоится, Джим Пруст не сможет оплатить свою предвыборную кампанию. А он парень серьезный: шпион, бывший директор ЦРУ, выступает против контроля над вооружением и все такое прочее. Ты перешла дорогу очень опасным людям, Джинни.
Она сжала зубы.
– Тем лучше. Есть против чего сражаться. Я сама выросла на пособия, Стив. И если этот Пруст станет президентом, у девушек вроде меня останется только один путь – идти в парикмахерши.
У стен Хиллсайд-Холл, административного здания университета Джонс-Фоллз, собралась небольшая группа демонстрантов. Человек тридцать – сорок студентов, в основном девушки, выстроились у ступенек, ведущих ко входу. Впрочем, протестовали они вполне дисциплинированно. Подойдя поближе, Стив прочитал надпись на плакате:
«Вернуть Феррами! Немедленно!»
Он посчитал это добрым знаком.
– А они тебя поддерживают, – сказал он Джинни.
Она пригляделась и даже слегка покраснела от смущения и радости.
– Да, правда. Бог ты мой, значит, кто-то все-таки меня любит!
Другой плакат гласил:
«Вы не смеете так поступать с доктором Феррами!»
Едва завидев Джинни, демонстранты разразились приветственными криками. Она с улыбкой подошла к ним. Стив шел следом и, судя по всему, страшно ею гордился. Не каждый профессор может рассчитывать на такую поддержку со стороны студентов. Джинни пожимала руки мужчинам, целовалась с женщинами. Стив заметил симпатичную блондинку, которая не отрывала от него глаз.
Джинни обняла какую-то немолодую женщину.
– Софи! – воскликнула она. – Ну, что скажешь?
– Желаю тебе удачи, – ответила та.
Наконец сияющая Джинни оторвалась от толпы, и они прошли в здание.
– Они действительно хотят, чтобы тебя оставили на работе, – заметил Стив.
– Ты не представляешь, как много это для меня значит! – воскликнула Джинни. – Та пожилая женщина – это Софи Чэппл, профессор с кафедры психологии. Мне всегда казалось, что она меня недолюбливает. Просто не верится, что она вдруг решила выступить на моей стороне.
– А что за хорошенькая блондинка там была?
Джинни с лукавой усмешкой покосилась на него.
– Как? Ты ее не узнал?
– Но я совершенно уверен, что никогда не видел ее прежде. А она так пялилась на меня, прямо глаз не отрывала. – Тут он догадался. – О Господи! Это, должно быть, жертва?…
– Да. Лиза Хокстон.
– Неудивительно, что она так на меня смотрела. – Стив не выдержал и обернулся.
Очень милая девушка, невысокого роста, пухленькая. Его двойник напал на нее, бросил на пол, избил, изнасиловал. К горлу Стива подкатила тошнота – от ужаса и сочувствия. Обычная молодая женщина, и вот отныне ее всю жизнь будут преследовать кошмары.
Административное здание располагалось в красивом старинном особняке. Джинни провела его через отделанный мрамором вестибюль, и они оказались в просторном помещении, где царил приятный полумрак. Прежде здесь находилась столовая: высокие потолки, узкие готические окна, дубовая мебель на толстых изогнутых ножках. Перед выложенным крупным камнем камином стоял продолговатый стол.
По одну сторону стола сидели пятеро: четверо мужчин и средних лет женщина. Стив сразу же узнал лысоватого господина в центре – это был партнер Джинни по теннису, Джек Баджен. Так, значит, вот он, тот самый комитет, в чьих руках была сейчас судьба Джинни. От волнения у него пересохло во рту.
Наклонившись через стол, он пожал руку Джеку Баджену и сказал:
– Доброе утро, доктор Баджен. Я Стив Логан. Мы вчера говорили с вами по телефону. – Видно, сработал некий инстинкт, он чувствовал, что излучает спокойную уверенность, хотя внутри все сжималось от волнения. Стив по очереди поздоровался за руку с каждым членом комитета, они назвали свои имена.
Сбоку, в дальнем конце стола, сидели еще двое. Небольшого роста мужчину в синем костюме-тройке Стив узнал сразу: это был Беррингтон Джонс, они виделись в понедельник. А тот худощавый светловолосый человек в черном костюме в тонкую полоску, должно быть, легендарный Генри Квинн. Стив поздоровался и с ними.
Квинн окинул его скептическим взглядом и спросил:
– Позвольте узнать вашу юридическую квалификацию, молодой человек?
Стив одарил его дружелюбной улыбкой, потом наклонился к нему и тихо, чтобы никто другой не услышал, прошипел:
– А не пошел бы ты куда подальше, Генри?!
Квинн скривился, точно ему наступили на ногу, а Стив подумал: «Все. Этот напыщенный идиот вряд ли станет теперь меня цеплять!»
Он подвинул стул Джинни, и оба они уселись.
– Что ж, начнем, пожалуй, – сказал Джек. – Наши слушания носят неформальный характер. Полагаю, каждый из вас получил копию с изложением правил и теперь знает их. Обвинение выдвинуто профессором Беррингтоном Джонсом. Он считает, что доктора Джинни Феррами следует уволить, поскольку она подрывает репутацию университета Джонс-Фоллз.