– Ваш ручной зверек еще кого-то убил.

Я обошел вокруг костра и ударом ноги повалил Свона на землю.

Вероятно, он задел Поука, когда упал, поскольку Поук резко сел и уставился на Свона, часто моргая и протирая глаза.

Я поднял вертел, выроненный Своном, и отдал Поуку.

– На, держи. На мясо налипла зола, но это не страшно.

Потом я подошел к нашим вещам, сваленным в кучу, и взял свой лук и стрелы.

Свон сел. (Вероятно, он подумал, что я уже ушел – после последней встречи с Баки я обнаружил, что порой становлюсь почти невидимым.) Он осторожно потрогал челюсть сбоку, куда пришелся удар.

– Вы сами напросились, – сказал Поук.

– Мне следует отрубить этому плебею голову, – сказал Свон, и я немного отступил назад. Я не хотел убивать малого, но знал, что придется, коли он меня увидит.

Поук рассматривал мясо, которое я дал ему. Он решил, что оно недостаточно хорошо прожарилось, и стал держать вертел над огнем.

– На вашем месте я бы не пытался, сэр.

– Я человек благородного происхождения, а человек благородного происхождения мстит за любые обиды, ему нанесенные, – упрямо сказал Свон.

– Вы сами напросились, – повторил Поук, – а значит, все справедливо.

– Ты не знаешь. Ты спал.

Я повернулся и двинулся прочь. До меня донесся приглушенный расстоянием голос Поука:

– Я знаю его, сэр, и я знаю вас.

– Я убью его!

И уже совсем тихо:

– Если бы я думал, что вы говорите серьезно, сэр, я бы сам вас убил.

Если бы я знал, куда направлялся, когда отошел от костра, то сказал бы тебе. Но дело в том, что я сам понятия не имел. Я хотел оказаться подальше от Свона и подальше от Орга. Вот и все. Я хотел найти место, где смог бы отдохнуть и собраться с мыслями прежде, чем снова общаться с ними. Я мог бы развести костер там, где остановился, но в темноте пришлось бы долго возиться, а я валился с ног от усталости, и тогда было совсем не холодно, даже по ночам. Полагаю, дело происходило в конце июня или в начале июля, но точно не знаю.

Так или иначе, я просто поплотнее закутался в плащ и лег на землю. Я даже не снял сапоги, о чем позже узнал от Ури с Баки. Они нашли меня там спящим, как и Гильф, который вернулся к нашему костру и выследил меня по запаху. Все трое охраняли меня всю ночь, неведомо от какой опасности.

Когда я проснулся, солнце стояло высоко и сияло ярко. Едва я открыл глаза, Гильф принялся лизать мне лицо. Он явно с нетерпением ждал такой возможности, и он делал так только в тех случаях, когда считал, что меня нужно хорошенько встряхнуть. Я сонно ухмыльнулся и сказал, что со мной все в порядке, а когда пес ничего не ответил, я понял, что мы с ним не одни.

Баки махнула мне рукой, поймав мой взгляд, и Ури сидевшая рядом с ней в тени дерева, тоже помахала.

– Мы опасались, как бы с вами чего не случилось, господин. Мы все трое боялись за вас.

– Спасибо.

Я поднялся на ноги и огляделся по сторонам, нет ли поблизости какого ручья, где я мог бы напиться и ополоснуть – лицо, а возможно, даже искупаться нагишом, когда девушки уйдут. Но никакого ручья я не увидел, а потому спросил, где мне найти Поука и Свона.

– Я не знаю, где они сейчас, господин, – сказала Ури. – Но мы с Баки поищем их, коли вы прикажете.

– Гильф, наверное, знает, – предположила Баки, но пес помотал головой.

Ури подплыла ко мне – прелестная девушка, тоненькая до невозможности, темно-красная, но полупрозрачная в свете солнца. (Представь, будто ты видишь обнаженную девушку с медно-красной кожей сквозь матовое стекло.)

– Почему вы ушли в лес один, да еще ночью? Безусловно, вы поступили глупо.

– Было бы глупо оставаться там. Здесь где-нибудь поблизости есть вода?

– Нет, – сказала Ури, – в радиусе лиги или даже больше.

Но Гильф кивнул.

– У вас была вода на месте вашей стоянки, – указала мне Баки. – В бутылках.

– Если бы я остался там, мы со Своном подрались бы, – объяснил я. – Вдобавок я понял, что Огр кого-то убил, и хотел посмотреть, кого именно.

– О, это мы знаем, – сказала Баки.

– Мула, – сказала Ури. – Какая-то женщина ехала по дороге на муле, и Орг набросился на него. По-моему, он не собирался убивать женщину.

– Но она считала иначе.

– Мул встал на дыбы и сбросил ее. Потом Орг накинулся на него. Именно крик мула вы и слышали.

– И он сожрал мула. Частично, во всяком случае.

Я на мгновение задумался.

– А женщина спаслась?

– Да.

Тут на солнце наплыло облако, и Баки подступила ко мне, теперь совсем похожая на живого человека из плоти и крови.

– У нее был меч, но она им не воспользовалась. Я не виню ее за это. Кому захочется сражаться с Оргом темной ночью?

– Мне, – сказал я. – Во всяком случае, я сражался. Возможно, когда-нибудь мне снова захочется помериться с ним силами. Судя по всему, вы не знаете, где он сейчас?

Обе одновременно помотали головами.

– Тогда разыщите его. Или найдите Свона и Поука. Когда вы найдете хоть кого-нибудь, вернитесь и сообщите мне.

Они растаяли в воздухе.

– Ты сказал, что знаешь, где тут вода, – сказал я Гильфу. – Это далеко?

Он потряс головой:

– Славный пруд.

– Пожалуйста, отведи меня туда.

Он кивнул и потрусил прочь, на бегу оглядываясь – проверяя, следую ли я за ним.

Чтобы не отстать, мне тоже пришлось пуститься трусцой.

– Поблизости никого нет, верно? Ты можешь говорить?

– Я уже говорил.

– Ури и Баки знают о твоем пруде?

– У-гу.

– Но мне они о нем не сказали. Вряд ли они хотели, чтобы я умер от жажды. Это ведь лес, а не пустыня, так что найти здесь воду не составит особого труда. Почему же они не сказали мне про пруд?

– Там божество.

Я резко остановился и с минуту стоял совершенно неподвижно. В первую очередь я подумал о Парке, а потом о Туноре, одном из оверкинов, известном всем людям.

– Никто не называет оверкинов божествами, – сказал я. – Во всяком случае, в этих краях. Ты имеешь в виду Парку? Ты знаешь, кто такая Парка?

Гильф не ответил, и к тому времени он уже почти скрылся из виду. Я пустился бегом за ним и бежал во всю мочь, но нагнал пса только у самого пруда, где он остановился.