Таковы были мотивы, по которым М. Горбачев повел свою игру, совершенно не замечая самоубийственности своей роли и того, как его использовали. М. Горбачев еще на заре своей политической карьеры по сути начал игру, до конца не представляя всей сложности пути, в том числе и собственного. Он полагал, что раз он стал первым лицом в стране, то это означает, что ему принадлежит первая роль всегда, везде и во всем. Он не принимал во внимание, что есть способы, которые заставят его вернуться в прежнее состояние. Он еще мог позволить себе сказать по возвращении из Фороса на сессии российского парламента: «Всей правды я вам все равно не скажу», но это уже не было направлено против тех, кто им удачно манипулировал. Сама же фраза звучит двусмысленно: он и сам не знал всю правду тогда, не знает и теперь.

Тут стоит обратить внимание на то, что у М.С. Горбачева не было достойного политического образования, чтобы научиться тонкостям управления. Имея его, можно было бы и остаться на плаву, и вести свою еще более тонкую, чем у тех же американцев, политическую игру. Но отсутствие такой политической культуры привело к тому, что он сам себя обыграл. Будучи эмоционально восприимчив и внушаем, а потому управляем интеллектуально более подготовленными и информированными людьми, он стал не на самый оптимальный в том числе и для себя путь. Отдельные акции не складывались у него в целостную прогнозируемую картину, если бы он видел обратную сторону явлений и процессов, тогда он вполне мог бы удержаться у власти.

Надо сказать, что и В.А. Крючков, так же как и М.С. Горбачев, полагал, что для него тоже все обойдется вполне удачно. Для этого суфлеры приготовили ему успокоительную версию: «Пострадают все, кроме Вас. Вы нам еще нужны». По методу аналогии можно сделать предположение, что В.А. Крючкову говорили, что его отправят в отставку за то, что не заметил заговора. Накануне из-за разыграннной неудачи с Вильнюсом первого заместителя председателя КГБ СССР генерала армии Ф.Д. Бобкова отправили в отставку. Обошлось ведь? Обошлось. И для В.А. Крючкова будет то же самое. И лишь потому, что эта затеянная чехарда должна была вроде бы отвечать его целям, он и приступил к игре. О том, что он окажется в Лефортово, он узнал уже в конце «спектакля» вместе со зрителями.

Мотивы Г.И. Янаева тогда были просты и ясны: сдержать грубой силой, подобно бульдозеру, хорошо организованное и направленное наступление. Однако вектор наступления был выбран безупречно, а сила его была такова, что любые, даже достаточно правильные акции, направленные против, были бы самоубийственными. Несомненно, желательным и малоконфликгным был бы путь договоренностей с региональными элитами, в том числе и в самой Москве. Однако проведение целеустремленной и тщательно продуманной политики с предварительной разработкой программ, чего не было сделано и без чего трудно было бы ожидать быстрых масштабных изменений к лучшему, оставалось за пределами интеллекта вице-президента СССР. Отсутствие у него политической проницательности образовало порог отставания — ГКЧП оставалось лишь беспомощно следовать за навязываемыми событиями. Вместо восстановления охранительной (защитной) и воспроизводительной функций страны произошел столь масштабный разлом, после которого СССР не подлежал восстановлению ни за какой сколь угодно долгий период времени и ни под каким видом.

Пожалуй, никто так не был заинтересован и в столь малой цене августовского политического кризиса, как Б.Н. Ельцин. Даже скорее всего США были заинтересованы в более продолжительном конфликте. Б.Н. Ельцину же конфликт обошелся ровно настолько, насколько ему это было нужно — власть в РСФСР перешла к нему.

А.И. Лукьянов всегда и во всем поддерживал все начинания М. Горбачева. Тот, в свою очередь, всегда и во всем поддерживал и самого А. Лукьянова. Какие бы вместе преступления они ни совершали, они всегда шли рука об руку и нуждались друг в друге. Потому А. Лукьянов мог смело пускаться в любую авантюру вместе со своим «соратником» — он всегда мог надеяться на то, что М.С. Горбачев поможет ему. Он не учел тот фактор, что руководят еще и самим М. Горбачевым и что «Сам» может попасть в такой капкан, откуда выбираться придется в одиночку («Боливар двоих не вывезет»). В реальной политике это бывает довольно часто. И потому А. Лукьянов мог спокойно ехать отдыхать на Валдай, не зная, что его роль расписана другими авторами сценария, а не его бывшим другом.

В таком же положении очутился и вечный ближайший помощник генсека В.И. Болдин.

Столь обширную, хотя и по-своему интересную справку пришлось дать только для того, чтобы сказать следующее: несмотря на столь развернутую, многоэшелонную и продублированную систему, несколько неожиданно главную роль в последующих событиях сыграл человек, занимавший должность, которая прямо не входила в эту иерархию.

Это командующий воздушно-десантными войсками (ВДВ) (с декабря 1990 г.) Павел Степанович Грачев. Роль командующего ВДВ сводится к организационному управлению вверенными войсками и учреждениями, он отвечал за боевую готовность, оперативные же вопросы решал начальник Генштаба Вооруженных Сил, а в случае войны командование воздушно-десантными дивизиями (ВДД) должно переходить к командующим военными округами. В Московском военном округе дислоцировалось значительное количество войск, находящихся в его подчинении: две ВДД (одна из них — в Туле, другая — в Рязани), Рязанское высшее командное училище им. Ленинского комсомола и, напоминаю, два полка: 119-й парашютно-десантный и 45-й полк специального назначения разведки ВДВ.

Роль П.С. Грачева была обусловлена, по всей видимости, специалистом по теории игр, который, согласно сценарию, использовал эту фигуру, с тем чтобы прямое соперничество по линии: баррикады Белого дома— введенные в город войска, перешло в непрямое соперничество. Напомним, что в игре с нестрогим, или непрямым, соперничеством интересы сторон сталкиваются, но их нельзя считать прямо противоположными, поскольку существует более или менее обширная область компромиссов, уступок, сотрудничества. Итог игры в этом случае не является строго определенным, впрочем, как и в случае игры со строгим соперничеством. Другой специалист — например, по бихевиористике — для этого также мог выделить именно П.С. Грачева, относительно легко предсказав его поведение: помощь своим новым начальникам вроде Б.Н. Ельцина, с которым он встречался накануне при посещении последним Тульской ВДД. (Хотя особого доверия у разработчиков спектакля он, видимо, не вызывал и посему был продублирован своим заместителем генерал-майором А.И. Лебедем.) Все остальные фигуры, перечисленные нами в начале справки, в этом случае выводились за скобки.

Вступление его в игру закладывалось еще на стадии разработки сценария ГКЧП со стороны КГБ, поэтому на второй стадии работы группы Жижина—Егорова был приглашен третий участник— П.С. Грачев. Зачем понадобился командующий войсками ВДВ, который способен высадить где-то десант, захватить любой опорный пункт «одним полком за два часа», и не более того? Ведь это довольно грубая сила и в принципе не годится для тонких операций. П.С. Грачева в КГБ незаметно для него самого тонко обработали, показали ему замысел операции, ему была внушена его роль, причем под таким углом зрения, чтобы он уже сам потом разбирался, чьи приказы и как ему выполнять, а чьи игнорировать. И когда Б.Н. Ельцин позвонил ему утром, то решение, чьи команды исполнять на самом деле, а кому только демонстрировать подчинение — президенту Ельцину или же министру обороны Д.Т. Язову, — у честолюбивого генерала уже «созрело». Предварительная обработка чекистов, конечно же, склоняла его к первому варианту, что же касается второго, то наказание за прямое непослушание или «неправильное толкование» приказов могло быть минимальным. А П.С. Грачев, как никто другой, предпочитал следовать правилу «держать яйца в разных корзинах» (а желательно, во всех). Если бы, кроме упомянутых, был еще и третий вариант, то он и там поимел бы свой интерес. Члены ГКЧП утверждают, что никто танки к Белому дому не посылал. Это целиком инициатива генерала Грачева, который как офицер, верный присяге, активно участвовал в совещаниях у министра Язова и предлагал самые крутые меры, о которых потом по телефону докладывал Ельцину. Но Грачеву надо отдать должное: с помощью работников КГБ он все просчитал. В том случае, если верх берет ГКЧП — «Я первым окружил гнездо сопротивления»; если же побеждает Ельцин — «Я первым к вам пришел на помощь».