И тогда Мария услышала треск жука-точильщика, становившийся все громче и отдававшийся эхом. Она читала заклинание все быстрее, пока ее губы не начали гореть. Она не потеряет Фэйт в третий раз. Когда братьев припекло еще сильнее, они обернулись и увидели Марию. Позже они клялись, что она парила в воздухе, оторвавшись от земли. Братья знали, что они прокляты и превратились в носящих обувь пиявок, забывших свои имена. Неотрывно глядя на ведьму на берегу, которая околдовывала их, они отпустили стул. Стул тонул посреди озера, и вода была такого зеленого цвета, что казалась травой. Рыжие волосы Фэйт цвета крови и разорванного на куски сердца все еще плавали на поверхности.

В это мгновение Самуэль добежал до кромки воды, сбросив с плеч плащ и чуть не споткнувшись, когда стаскивал с ног башмаки. Братья Хопвуд пытались его остановить, когда он пробегал мимо, возможно, думая, что это сам дьявол и они должны на него напасть. Но Мария по-прежнему держала в руках книгу по магии и сделала так, что злодеи больше не смогли принести вреда. Братья словно приросли к месту, не в состоянии двигаться, по пояс в воде, все еще убежденные, что горят. Вода была такой мутной, что казалась не зеленой, а черной, увидеть в ней что-либо было невозможно. На мгновение Мария перестала читать заклинание: и Фэйт, и Самуэль исчезли из вида. В наступившей тишине братья чуть не затоптали друг друга, выбежав на берег: они устремились в лес, прочь от этого места, в страхе за свою жизнь, отчаянно желая убраться как можно дальше, словно для проклятия расстояние имело значение.

Самуэль всплыл на поверхность, потом нырнул снова. Он был умелым пловцом, но в илистом озере двигаться под водой приходилось на ощупь. Под ним проплыло темное создание, огромный угорь, которого Самуэль едва видел, но угорь подтолкнул Фэйт вверх, и Диас сумел схватить девочку за плащ и вытащить из цепей, которыми она была привязана к деревянному стулу. Когда Самуэль попытался выплыть, он обнаружил, что его не пускают водоросли, опутав ногу сверху до самой лодыжки. Он попал в ловушку, но как-то умудрился вытолкнуть Фэйт наверх и видел, как она поднимается на поверхность в бликах солнечного света, пронизывавшего мутную воду.

Самуэль понимал, что тонет. Его нога застряла, как он ни пытался высвободиться. Он двигал руками, не сдаваясь, но это не помогало. Прежде ему случалось видеть, как тонут другие люди, падавшие с корабельных снастей или во хмелю прыгнувшие за борт и унесенные течением. Он всегда размышлял, каково это, когда тебя охватывает вода; происходит ли при этом борьба или ты скорее погружаешься в сон. Ему уже было нечем дышать, сердце останавливалось. Вспомнилась Мария на причале в Кюрасао и как он в нее влюбился, хотя от боли тогда его скрючило вдвое.

Теперь от давления воды он ощущал еще более острую боль в груди – она зарождалась в сердце, обжигала руку, горло и голову. Оставалась лишь одна мысль – о Марии, а потом и она ушла, словно сгорела внутри. То, как он умирал, походило на темный костер в бескрайнем озере.

Живая Фэйт выплевывала воду, и Мария больше не ждала ни одного мгновения. Она быстро наполнила башмаки камнями и затолкала в них ноги. Мария повторила заклинание о защите, обращаясь к Гекате, обещая преданно служить ей, если она дарует одно погружение под воду, ничего больше. Мария зашла в воду по плечи, потом по шею и, нырнув, ушла в глубину. Камни, которыми были набиты башмаки, тащили ее вниз. Сквозь мутную воду она увидела Самуэля Диаса. Ей показалось, что он уже мертв. Мария вытащила Диаса из державшего его сплетения водорослей. Состоявшие из многих нитей корни были скользкими, зелеными и черными, на поверхности они распускались цветами. Чтобы всплыть, Мария сбросила башмаки и начала подниматься.

Она вытащила Самуэля на топкий берег, и из ее груди вырвалось рыдание. Вода струилась по спине, затекала в глаза. Мария всегда ощущала сердцебиение Самуэля, когда он был рядом, а сейчас не слышала ничего. Хватая ртом воздух, она разорвала на нем рубаху и постучала по груди.

Фэйт тоже была в полном отчаянии.

– Козлик! – причитала она. – Проснись!

Ответа не последовало, и Фэйт зарыдала. Она стояла на коленях рядом со скорбящей матерью, обе были покрыты грязью, в складки их одежд забились водоросли, с волос капала озерная вода. Диас был бледен, не издавал ни звука. Было ясно, что он умер.

– Тебе надо это прекратить, – сказала Фэйт матери. Она знала, когда наступила смерть, если видела ее. – Мама, он больше не с нами.

Диас лежал неподвижно, его дух покинул тело. Жук прекратил щелканье: его работа была выполнена. Мария не хотела признать, что судьба свершилась: она вновь и вновь яростно била в грудь Самуэля. Они потеряли так много времени из-за проклятия, которое она читала, – ведь смерть всегда возможна, не важно, присутствует магия или нет. Ребекка когда-то поведала ей, что существует древняя сделка человека с темными силами, благодаря которой мертвые вновь обретают место среди живых. «Он никогда не будет прежним, если ты сделаешь это. Он будет тенью самого себя, темным созданием, но ты вновь обретешь его». Матери проделывали это с детьми, однако спасенный ребенок нередко убегал в лес, превращаясь в одичавшее создание, лишенное памяти о прошлом. Жены возвращали мужей, а те уходили от них к другим женщинам или обворовывали, а то и убивали, когда те спали. Марию это не волновало: она была готова заключить сделку. Ударив Самуэля в грудь в последний раз, она уже собиралась вытащить нож, чтобы порезать руку и смешать свою кровь с его, начав таким образом ужасное колдовство, но прежде, чем она успела это сделать, Самуэль открыл глаза.

Он был мертв, пока Мария не заставила его сердце биться. Самуэль вернулся из бездонной тьмы, где видел отца, сидящего на садовом стуле и делающего ему рукой знак удалиться. «Не будь дураком, – взывал Абрахам Диас к сыну. – Она ждет тебя, глупец».

Мария лежала в траве, обняв Самуэля. Нельзя проклясть человека, если тот уже умер, а потом вернулся. Он избавился от одной жизни и начал другую, в которой любовь – это всё. Он был мертв, но теперь его глаза открылись, и женщина, которую он любил, пела ему:

Самуэлю пришлось сосредоточиться, чтобы расслышать голос Марии, но вскоре он понял: она говорила, что хочет быть с ним, какую бы цену ни пришлось за это заплатить.

– Мы погибли? – спросил Самуэль. Мир был так ярок и прекрасен! Как и отец до него, он по-новому оценил землю.

– Нет, – ответила Мария. Она была уверена в этом так, как никогда и ни в чем прежде. – Мы живы.

Пока Самуэль спал в траве, Мария и Фэйт сидели рядом. Они разожгли костер, и в наступавших сумерках искры поднимались в черное небо. Фэйт разглядывала свою левую ладонь. Линия, остановившаяся после того, как она нашла «Книгу ворона», вновь стала меняться. Теперь она видела, что доживет до старости, но не сможет практиковать магию. Такую цену пришлось заплатить, когда она пренебрегла правилами: Фэйт лишилась дара видения, утратила полученные по наследству способности. Теперь она стала обычной девушкой.