— Знаешь, они все чего-то хотят от меня. А кому я нужен как человек, а не как прожигатель бабла?

— Кому-нибудь да нужен. У меня вот, может, и нет всего этого, но девушка есть. У нас все вроде бы как более-менее складывается.

— У меня же на одну нормальную 20 продажных прилипал.

— Так и пользуйся ими. Чего жалуешься?

— Я бы с удовольствием. Только сегодня у меня вновь случился… приступ, — с сожалением признался Данил, когда они прошли в гостиную, где все и произошло.

— Вот оно что! — прикусил губу Славик. — Ну и напасть, а? Ты же прекрасно знаешь, что тебе надо быть аккуратнее с этим делом.

— Да я подумал: может, сегодня тот самый день, когда мне повезет?

— Но ты и не в полной жопе, согласись. Можно? — Славик очень любит бывать за здешней барной стойкой.

— Конечно-конечно, — разрешил Озеров.

— Коктейльчик тебе не предлагаю.

— Ты хоть не сыпь мне соль на рану! Остаток дня я дружу с минералочкой. А ты холодненький чай попробуй.

— Нет, я лучше себе что-нибудь свое сварганю. У вас тут прям клондайк — хоть сейчас конкурс барменов устраивай, — восхищался местными условиями Славян.

— Попробуй чай. Я настаиваю.

Слава улыбнулся каламбуру и долго ломаться не стал. Однако, открутив крышку, сразу понял, что пластиковая бутылка из-под чая явно содержит в себе кое-что покрепче.

— Мать моя, это же… Ты чего сделал?

— Потом расскажу. Попробовал? А теперь делай, чего ты там хотел.

— Если ты считаешь, что от смены бутылки твой организм перестанет отторгать алкоголь, то ты заблуждаешься. Я же считаю, что все это у тебя явно психосоматическое.

— Намекаешь, что у меня крыша протекает?

— Нужно рассматривать все варианты. Ты обращался по этому поводу к врачу?

— Да. Диагноз: здоров.

Славик передал бутылку «чая» определенной крепости Дане, а сам принялся создавать очередной шедевр барменского искусства в кристально чистом бокале. Данил никак не мог взять в толк, для чего Славик жонглирует, танцует и всячески извивается в процессе, но зрелище залипательное.

— Будь у меня нечто такое дома, — говорил бармен, — я бы давно уже стал гуру своего дела.

— Ты и сейчас вполне неплох, — похвалил кореша Данил.

— Ха, неплох? На моей совести битого стекла на целый мусоровоз.

— Если б не этот мусоровоз, мы бы с тобой не подружились.

— Согласен. Но я сюда пришел не навыки демонстрировать.

— Да ладно тебе. Мне нравится за всем этим наблюдать. Выпрут из клуба — пойдешь в цирк, — засмеялся Озеров.

— Кстати, о работе, — заговорил Слава. — Я уже какую неделю пасу эту шлюху Лизу. Ну и жизнь у нее, конечно. Скоро она подумает, что я какой-нибудь маньяк или что втюрился в нее.

— Побойся бога. Какой из тебя маньяк? Максимум рядовой дрочила, а-ха-ха!

— Скоро ты им станешь! С твоим-то рвотным синдромом.

— Да ты чего, я же пошутил, — продолжал ржать Озеров.

— Дело в том, что за этот месяц ни единого намека на то, что ты ищешь. Клубы, бары, рестораны, бутики, салоны красоты, сауны, хата, третий этаж «Хамелеона», а на следующий день все по новой. А у меня ведь пары еще.

— Надо продолжать, — настаивал Озеров. — Она не может быть ангелочком с крылышками. Где-то проколется, с кем-то встретится, что-нибудь передаст.

— Знаешь, я ведь иногда как по лезвию бритвы хожу. Меня и спалить могут.

— Скажи прямо: тебе не хватает финансов, что я даю?

— Нет, дело совсем не в этом.

— А в чем тогда?

— Не надо всех мерить по собственным продажным шкурам.

— А кому надо еще что-то кроме бабла? — спросил Озеров.

— Ботанам нужно внимание, поэтому они и решают двоечникам контрольные. А мне нужны ответы, ведь все это ты устроил не от простого безделья. У тебя явно проблема. И я хочу помочь.

Даня недоверчиво взглянул на друга.

— Какой ты благородный, Славик. Это вы так резво в своем медучилище клятву Гиппократа дали? Хочешь помочь ближнему? Знаешь, я вот свою блевотину после неудачных попыток набухаться задолбался вытирать — может, поможешь? Что там об этом говорит Гиппократ?

— Зря ты так… Ладно, мы продолжим играть по принципу «принеси то, не знаю что». Ты же оплачиваешь весь этот банкет, а я человек подневольный — мне мысли богемы не понять. Я же с АМЗ.

— Прости, Славка, — искренне извинился Озеров. — Я не хотел тебя задеть. Просто мне реально хреново… очень…

— Оно и понятно: когда с аппетитом ешь, а потом все это на полу, ощущения так себе. Похоже на то, как добрая половина мужиков чувствует опустошение после полового акта, задумываясь о бренности бытия. Я не держу на тебя зла, но, если бы ты приоткрыл завесу тайны над тем, что тебя гложет и что я должен найти, я смог бы тебе как следует помочь. А пока все впустую.

Даня молчал, опустив голову.

— Я, пожалуй, пойду.

— Наверное, это последний раз, когда ты прошел сюда через калитку. Наверняка в твой следующий визит на каждом сантиметре будет по пять охранников.

— Что?

— Видишь этот дом, да? — заговорил Данил. — Здравому смыслу не поддается то, на что шел мой отец в 90-е годы и позже, чтобы заработать на него, чтобы бизнес функционировал четко и слаженно, чтобы моя мать и я… чтобы мы ни в чем не нуждались и были под надежной защитой. Сам батя не помнит уже, сколько раз его магазины грабили, жгли, разносили в щепки, сколько раз отцу забивали стрелки, на счетчик ставили, вымогали деньги за крышу, совали пистолет в рот. Но он жив. Потому что он не сдался. Тогда всюду, куда не плюнь, были бандюки. А с недавнего времени они сменили малиновые пиджаки на строгие костюмы, закрылись в огромных кабинетах с секретаршами и десятью постами охраны и стали топ-менеджерами, председателями советов директоров крупных компаний или просто крепко засели во власти. Но их мотивы с тех пор не изменились. Видел же новости? Люди это чувствуют. Для народа вся эта шушера — сильный и ненасытный враг.

— Согласен.

— Если кратко: от того, что мы обнаружим у Лизы, зависит, останется ли мой отец на плаву… И останемся ли мы семьей вообще…

— Одним словом, от дела зависит, пойдете ли вы по миру или нет.

— Можно и так сказать, — на Данила было больно смотреть, когда он обрекал наболевшее в словесную форму. Он готов излить товарищу душу — кажется, Славику можно доверять: он искренний, в отличие от прочих меркантильных гадов, наводнивших его жизнь в последние годы. Такие видят в Дане только выгодное знакомство, средство обогащения, которое