голосом поощряла истязателя «хорошенько прохватить этого упрямого испанца, который не хочет добровольно сказать, где его сокровища, долженствующие идти на общее благо, и куда он спрятал свою жену, за которую можно получить хороший выкуп с ее отца».

— Капитан, вот пленник, которого вы приказали привести сюда, — доложил Гаспачо истязателю, к сильному смущению дона Корнелио, никак не ожидавшего увидеть Аройо в такой позорной роли.

— Хорошо! — прорычал, не оборачиваясь, палач. — Я займусь им, как только добьюсь от этого упрямца, где у него спрятаны деньги и жена.

И снова бич, прорезав со свистом воздух, обрушился на спину злополучной жертвы, вздрагивавшей и стонавшей от боли.

Оставленный один среди этих людей после того как Гаспачо, бросив равнодушный взгляд на картину истязания, снова вышел во двор, дон Корнелио стоял в полном оцепенении, пораженный ужасом. Помимо глубокого сострадания к истязаемому, он мучился мыслью о том, что его спутники, наверно, уже погибли здесь и что теперь наступает очередь его самого.

Нанеся еще несколько ударов своей жертве, Аройо, вероятно, устал. Он бросил бич жене, нетерпеливо ожидавшей этого момента, и, тяжело отдуваясь, подошел к пленнику. Дон Корнелио совсем обмер от ужаса, когда увидел вблизи зверское лицо этого человека, но из чувства собственного достоинства старался подбодрить себя.

— Почему вы в таком неприличном виде явились ко мне? — набросился он на пленника, окидывая взглядом его лохмотья.

— Потому что ваши же люди сняли с меня приличную одежду, — резко ответил дон Корнелио, сам не ожидавший от себя такой храбрости. — Я ехал сюда с важным поручением к вам в сопровождении двух слуг и в приличном платье. Слуги мои, вероятно, захвачены вашими людьми, а я обкраден ими.

— Гм?.. Вы говорите, что вы ехали ко мне? — посбавив несколько тон, спросил Аройо.

— Да, — продолжал дон Корнелио, — с поручением от генерала Морелоса. Я его личный адъютант. Мое имя — Лантехас…

— Лантехас?! — с изумлением вскричал разбойничий атаман. — Как вы смеете так лгать! Поручик Лантехас на днях погиб под стенами Дель-Валле от руки бешеного полковника Трэс-Вилласа, и его голова висит на воротах гасиенды. Мы собираемся снять ее оттуда и заменить какою-нибудь другою… например, головою его убийцы. А вы, по всей вероятности, испанский шпион и, чтобы прикрыть себя, назвались славным именем Лантехаса! Да, вы несомненно шпион и вдобавок самозванец…

— Я не шпион и не самозванец! — возразил пленник с не свойственной ему резкостью. — Мое полное имя — Корнелио Лантехас. Я — капитан армии освобождения и личный адъютант генерала Морелоса. Он послал меня к вам, и я от его имени протестую против насилия, которому подвергся со стороны ваших людей.

— А где доказательства, что вы не лжете? — продолжал Аройо, опять несколько сбавляя тон.

— Письменные доказательства находятся в кармане моего камзола, снятого с меня одним из ваших людей. Кроме того, мою личность могут удостоверить мои провожатые, индеец и негр. Я их отправил вперед. Они, повторяю, должно быть, также захвачены вашими людьми. Прикажите позвать их, если они еще целы. При этом я должен еще сказать вам, что генерал Морелос крайне недоволен вашими… действиями, и если вы не прекратите…

— Ну, об этом мы потолкуем потом, когда я узнаю наверняка, кто вы! — грубо прервал Аройо и, обернувшись к своим людям, крикнул им: — Позвать сюда провожатых этого человека!

Через несколько минут двое гверильясов привели Клару. Взглянув на него, Лантехас с удовольствием убедился, что хотя одежда негра сильно потрепана, но он сам цел и невредим.

— Кто этот человек? — спросил у него Аройо, указывая на Лантехаса. — Только смотри, черномазый пес, говори правду, а не то я вырву у тебя язык!

— Дон Лукас Алакуэста, — ответил негр, ощерив свои белые как слоновая кость зубы.

— Вот видите! — вскричал торжествующим тоном Аройо. — А вы осмелились…

Но дон Корнелио не дал ему окончить и в свою очередь спросил негра:

— А как мое настоящее имя и кто я?

— Сеньор дон Корнелио Лантехас, капитан мексиканской армии и личный адъютант сеньора Морелоса, — поспешил ответить негр, поняв, что он сначала ответил не так, как было нужно.

— Доказательства! Доказательства! — снова крикнул Аройо. — Одним словом, я не верю, в особенности в таких людей, как этот черномазый пес. Мне нужны письменные доказательства.

В этот момент за дверями послышался крик нескольких голосов, среди которых особенно выделялся голос Косталя. Вслед за тем в комнату вбежал сам индеец, одною рукой размахивая окровавленным кинжалом, а другою, обернутою во что-то суконное, обороняясь от толпы преследовавших его гверильясов.

— Этот краснокожий индейский пес ударил кинжалом Гаспачо! — крикнул один из преследователей индейца, указывая на него Аройо.

— Да, я ударил его, чтобы вернуть одежду, которую он снял с капитана Лантехаса и не хотел отдать добровольно! — сознался индеец. — Извольте получить, сеньор капитан, — прибавил он, снимая с руки камзол и передавая его дону Корнелио.

Последний поспешно схватил свой камзол, порылся в одном из его карманов и вытащил оттуда пакет с бумагами.

— Вот требуемые вами доказательства! — воскликнул он, бросая пакет к ногам Аройо.

Тот машинально нагнулся и поднял пакет, который оказался открытым. Вынув из пакета бумаги и пробежав глазами текст документов, удостоверяющих личность и звание дона Корнелио Лантехаса, а также его чин и состояние в качестве адъютанта при генерале Морелосе, разбойничий атаман сильно смутился. Однако, не желая показать этого, он с прежним нахальством сказал:

— Да, подпись и печать генерала Морелоса, кажется, подлинные и подтверждают, что вы действительно тот, кем называете себя. Я готов верить этому. Что же касается внушений, сделанных вами мне от имени генерала Морелоса, то прошу передать ему в ответ от меня, что каждый действует по-своему, и я намерен продолжать так, как начал, а угроз никаких не боюсь… Ну, теперь вам здесь больше нечего делать, поэтому можете отправляться назад вместе