Между тем коммунистам даже не требовалось прибегать к услугам шпионов: всю важную информацию, в том числе о передвижении войск, они получали из сайгонских газет. 9 июня, когда бойцы одного десантного подразделения ВСРВ погрузились в грузовики и отправились на аэродром, по пути на первой полосе утренних газет они прочитали новость о том, что сегодня планируется операция вертолетного десанта в таком-то районе. По словам одного офицера, «мы ругались на чем свет стоит: Черт возьми, мы еще не получили ни приказов, ни плана боя, а эти газетчики уже опубликовали карту зоны высадки! Какая-то штабная крыса в накрахмаленной униформе захотела показать себя важной птицей перед журналистами!»[439]

Батальон, в котором служил лейтенант Доан Фыонг Хай, был направлен в район боевых действий в 65 км к северу от Сайгона. Высадившись с вертолетов, они увидели вокруг привычную картину: разрушенные дома, разбросанные всюду трупы и искореженные велосипеды, среди которых бродили оставшиеся без хозяев собаки. Недалеко стоял брошенный грузовик и телега с грудой мертвых партизан и убитым в упряжи волом. Они с содроганием увидели останки нескольких вертолетов, сбитых вьетконговцами во время боя. Первым заданием десантников было собрать все трупы, своих и врагов, которые уже начали разлагаться. Лейтенант Хай постоянно нюхал ароматное масло «Ньи Тхиен Зыонг», но это не помогало преодолеть тот ужас и отвращение, которые он испытывал, глядя на мертвые тела с деловито копошащимися в их ушах, носах и глазах муравьями[440]. «Когда вечером я открыл консервную банку, вид свинины, покрытой слоем жира, так напомнил мне гниющую человеческую плоть, что меня вырвало».

На следующий день, 12 июня, когда его взвод приблизился к каучуковой плантации, оттуда по ним открыли ожесточенный огонь из миномета. Оказавшись под градом мин, Хай запросил авиационную и артиллерийскую поддержку, но получил отказ под предлогом того, что на плантации находится скопление гражданских лиц. «„Какие, к черту, гражданские?! — заорал я по рации. — Там ВК!“ Я хорошо видел людей в желтовато-зеленой униформе и тропических шлемах, которые сновали вокруг каучуковой фабрики и прилегающих жилых строений». Его взводу было приказано пойти в лобовую атаку на открытой местности через взлетно-посадочную полосу, которая лежала между ними и противником. К удивлению Хая, большинство его людей достигли строений живыми. Но затем начался тропический ливень, и вьетконговцы двинулись в контратаку. Десантники снова запросили огневую поддержку и снова получили отказ. Через несколько часов, когда сражение чуть стихло, Хай узнал, что их ротный убит, как и второй лейтенант — пожилой ветеран, которому удалось пережить 20 лет войны, пока от него не отвернулась удача: «Я помолился за то, чтобы его следующая жизнь была менее тяжкой». Также в тот день погиб капитан, который участвовал в битве при Дьенбьенфу и получил ранение, защищая высоту «Беатрис». И впрямь, разве можно было до бесконечности надеяться на фортуну в той череде войн, которая полыхала в их стране?

Позже Хай писал: «От нашего батальона почти ничего не осталось. Все четверо ротных погибли. Внезапно у меня перед глазами вспыхнули искры. Я выронил из рук винтовку AR-15 и рухнул на землю рядом с пулеметом, который продолжал стрелять по врагу»[441]. Когда Хай пришел в себя, стояла ночь; с каучуковых деревьев падали капли дождя: поперек его живота лежал мертвый вьетконговец. Он ощутил жгучую боль в лице и в правой руке: оказалось, одна пуля АК-47 прошила ему скулу и нос, а еще две прошли сквозь правую руку. Он был весь пропитан вражеской кровью. В конце концов он сумел столкнуть с себя труп и отползти к подножию каучукового дерева. Он слышал, как вьетконговцы обыскивают поле боя, ругаясь на большие потери. Один из них пнул Хая ногой, потом наклонился, снял с него часы, ремень со всем снаряжением и рацию. Обильно пропитанная кровью форма Хая убедила мародера в том, что Хай мертв. Вскоре вьетконговцы ушли, на ходу споря и деля награбленное. Наступила тишина, ливень усилился. Хай дополз до трупа своего радиста, капрала Тама, и забрал его плащ-палатку, которая Таму была больше не нужна.

«Мы лежали вдвоем — один мертвый и один еще живой, свернувшись на земле рядом друг с другом. Я с печалью смотрел на Тама, вспоминая хорошие и плохие времена, которые нам пришлось пережить вместе. Я подумал, что сейчас мои родители, должно быть, ужинают и вспоминают обо мне. Мама подошла к семейному алтарю и зажгла ароматическую палочку за меня». Пока Хай лежал среди погибших товарищей, предаваясь горестным размышлениям, вокруг вдруг начали рваться авиабомбы и артиллерийские снаряды, которые могли бы спасти множество жизней, начнись бомбардировка несколько часов назад. В конце концов Хай присоединился к небольшой группе выживших, большинство из которых были ранены, как и он. Два дня они шли по контролируемой вьетконговцами местности, пока не добрались до базы ВСРВ. Врачи были удивлены тем, что раны Хая не были инфицированы. Он оказался едва ли не единственным выжившим офицером в своем батальоне, который потерял более 200 человек убитыми и около 600 ранеными[442].

Воздушно-десантная дивизия, где служил Хай, считалась одним из самых боеспособных соединений ВСРВ, однако вьетконговцы наголову разбили одно из ее подразделений. В 1965 г. подобные истории повторялись так часто, что Уэстморленд доложил в Белый дом: «Южновьетнамские вооруженные силы не могут противостоять этому давлению без существенной боевой поддержки со стороны США». КОВПВ разработало грандиозный стратегический план: сначала использовать американские войска для защиты собственных объектов, затем помочь ВСРВ восстановить контроль на Центральном нагорье и, наконец, начать «искать и уничтожать» врага на всей территории страны, одновременно продолжая усилия по принуждению к миру и бомбардировки Северного Вьетнама. Генерал Депью, начальник оперативного отдела штаба Уэстморленда, был убежден, что Вьетконг не сможет противостоять подавляющей огневой мощи. Дэвид Халберстам охарактеризовал его как «воинственного и властного карлика». Нил Шиэн с отвращением писал, что Депью выступает за «больше бомб, больше снарядов, больше напалма… пока враг не будет сокрушен и не сдастся».

Уэстморленд считал, что южновьетнамские силы должны заняться обеспечением безопасности населенных пунктов, разместив там свои укрепленные гарнизоны, а остальное предоставить американцам. Он предложил перебросить в Таиланд 1-ю кавалерийскую (аэромобильную) дивизию, чтобы с запада перерезать тропу Хо Ши Мина на территории Лаоса. Депью его поддержал, заявив, что со стороны американцев было бы глупо уважать нейтралитет, в то время как враг его полностью игнорирует. Президент спросил у Уэстморленда: сколько человек вам нужно? Генерал ответил: 180 000 немедленно — 32 американских батальона и 10 батальонов из Южной Кореи с надлежащей поддержкой — и еще 100 000 в следующем, 1966 г. Пока этот запрос находился на рассмотрении, военно-морские силы начали операцию «Рыночное время», чтобы перерезать маршруты поставок оружия с Севера на Юг по морю и рекам.