После того, как мы вырвались из Сан-Хосе, то рассчитывали поставить палатку в его окрестностях, но плотность домов не давала такой возможности. И нам ничего не оставалось, как ехать и ехать дальше, в поисках свободной земли. Но этот поиск вёл нас всё выше и выше по крутому горному серпантину. Приходилось ехать всё время на второй скорости.

В сгустившемся ночном тумане уже едва ли можно было различить предметы, дома или деревья. Я включил дальний свет и в его луче еле вписывался во внезапные повороты дороги, обвивающие огромные чёрные горы.

Встречные автомобили тут редки, а те из них, что всё же попадались, ехали очень тихо, осторожно. В основном это были грузовики. Поверхность узкой дороги была скользкой от повышенной влажности, вскоре заморосил мелкий дождь. Ситуация стала опасной для мотоцикла! Справа от нас — отвесные скалистые стены, а слева — бездонная пропасть! Одно неосторожное движение и… привет!

Фары нашего мотоцикла высветили ударившуюся о столб легковую машину. В свете фар мы разглядели водителя с разбитым в кровь лбом, возле него крутились какие-то люди, пытающиеся, видимо, оказать медицинскую помощь.

Я затормозил, кивнул им, но убедившись, что наше присутствие в этой передряге необязательно, продолжил движение.

В таких условиях мы проехали ещё около двух часов, но далеко не продвинулись. Дорога неудобная днём, ночью становилась, в таком густом тумане, вовсе опасной!

Лишь в три часа ночи мы обнаружили удобную площадку — маленькую полянку на горном уступе, и сразу же решили сделать тут привал. Быстро поставили палатку, откупорили припасённую бутылочку с ромом и таким способом сняли нервное напряжение тяжёлого дня, вечера и ночного серпантина. Уф-ф-ф!

Светлое утро, 4 декабря 2003 года, началось оно как обычно. Выбрались из палатки и умылись. Наш бивак окружали несколько домиков, которые поздно ночью и не заметишь. Вдруг неожиданно „нарисовался“ какой-то странный тип, напоминающий бомжа с вокзала. Что-то нам стал говорить, но видя наше непонимание, перешёл на жесты. В общем, ушёл наш „утренний персонаж“ ни с чем. Наверное хотел взыскать с нас за эксплуатацию земельного надела. Или пожелать „доброго утра!“

Туман вскоре рассеялся и нам предстал восхитительный вид: дождевой лес на склонах гор, которые тянутся и тянутся до самого горизонта, где растворяются в недосягаемой дымке. Словно выписанная хорошим художником картина.

Тронулись. По ходу движения постепенно менялся характер местности. Горный рельеф остался позади, уступив место более ровному. Заметный климатический контраст. Весь день шёл тропический дождь, прекращаясь лишь на несколько минут, чтобы затем снова лить и лить на нас часами, и на пышную, богатую растительность, и на почву, и так уже перенасыщенную влагой. Коста-Рика — загадочная страна.

Поздно вечером мы также легко прошли выездные таможенные процедуры, как и въездные. Никто из чиновников даже и не думал рыться в наших дорожных вещах.

Въезд в Панаму запомнился, как самый простой и человечный. Таможенный сбор составил сумму всего в 3 доллара. Нелишним будет сказать, что доллар США является в Панаме основной денежной единицей, не считая металлических монет „бальбоа“.

Влияние США на Панаму очень значительно и сильно. Так что нам не пришлось прибегать к помощи каких-то „менял“ — завсегдатаев сомнительного характера на Центрально-Американских границах.

Как правило, граница здесь проходит в черте какого-нибудь городка, а вернее сказать, город располагается на границе. Очень необычно соседство рынка со зданиями таможни. Если бы не флаг на Главном здании, мы бы вообще проехали мимо. Неимоверные скопления людей и мусорные кучи на границе очень Удивили меня. Но для панамцев — это норма.

— Гринго! Гринго! — тычут пальцами в нашу сторону, со всех сторон, приграничные обыватели. Гринго — это значит белый человек.

Я привык быть центром внимания у жителей Латинской Америки. Любой европеец им интересен, а у меня ещё и светлые волосы, борода и серо-голубые глаза.

Вспоминается случай, когда Володя и я обедали в одной из придорожных харчевен, с нас не сводили глаз несколько девушек из обслуживающего персонала. Вначале я проверил — всё ли у меня в порядке с одеждой, но девушки продолжали пристально разглядывать нас. Мы посмотрели на свои лица — тоже вполне нормальные.

Признаться честно, чрезмерное внимание со стороны представительниц слабого пола начинало меня смущать. Но оказывается в Латинской Америке такое поведение обычно!

Мы собирались уже уезжать, но вдруг пошёл дождь, девушки давай советовать нам переждать непогоду. Но вечно загадочная „Дама-Дорога“ нас манила и завлекала сильнее, чем они. Знали бы эти „дамочки“, сколько таких дождей нас уже поливали в долгом пути: пережидать для нас означает — неоправданно простаивать!

Заревел отдохнувший двигатель мотоцикла, и мы снова оказываемся во власти и объятиях бесконечной дороги, уважающей нашу преданность ей. В награду мы получаем её очарование и тайны, которые порою трудно описать и изобразить!

Проливные дожди, похоже, в Панаме обычное явление. Мы не снимаем непромокаемые куртки. Повышенная влажность и тяжесть тропических испарений давят и горячат, как в сауне. Невыносимый это климат для европейца, привыкшего к чередованию времён года, к их умеренности, а ещё к зиме, когда всё тело и душа перестраивается и обновляется.

Здесь же можно почувствовать только летнее буйство жизни и её природное многообразие форм и красок, жизнь в этой части континента всегда „бьёт ключом“. Об этом свидетельствуют постоянный рост и неостановимые ритмы природы, а также горячие люди, которые проживают здесь, на стыке двух континентов. Лёгкость и беспечность их можно увидеть в песнях, танцах и мелоднях вечного здешнего лета, а может быть — это только лишь моё поверхностное впечатление?! Но панамцы, в противоположность народам суровых северных широт, и в самом деле, вовсе не думают о завтрашнем дне. Бытует среди жителей Латинской Америки такая поговорка: „То, что можно сделать завтра, не торопись сделать сегодня.“

Этой „самоуспокоенности“ способствует изобилие даров природы края. То и дело на обочинах дорог, как свидетельство беспечной небрежности или как украшение, встречаются россыпи гниющих фруктов и овощей, брошенных за невозможностью употребить или продать вовремя. А также, полуоткрытые мешки с умершими, явно своей смертью, поросятами, и непонятно — почему всё это, когда было свежим и живым, остаётся невостребованным местными жителями, приезжими или производителями консервов, хотя бы? Неужели тут такое переполнение производства, что и есть некому, и отправлять некуда?!

Не так обстоит дело в большинстве стран Африки, подумал я, и вспомнил Эфиопию. Климат похожий, а щедрость земли совсем разная. Там — голод, а тут — изобилие! Несправедливость!

Мы продолжали ехать по этой плодородной и богатой земле, вокруг всё шли и шли посадки бананов, ананасов, манго, папайи и многого-многого другого. Всего! Незаметно летело время, мы миновали за день такие города как Давид, Сантьяго, Пепономе, Чаме. Трасса СА-1 незаметно вела нас всё ближе и ближе к знаменитому Панамскому каналу и к столице Панамы — Панаме.