были хороши костюмы, Владимир Мараховский не злоупотребил гостеприимством своей хозяйки: за неделю до окончания учебного года он начал упаковывать вещи.

— Вовочка, ты куда?

— В Ставрополь, на каникулы.

Хозяйка напекла угловому жильцу на дорогу домашнее печенье, снабдила его домашним вареньем.

— До сентября, милый мальчик.

Хозяйка, однако, зря ждала квартиранта. Жить на прежней квартире наш студент больше не собирался. Не к чему. Замшевые штиблеты истрепались, костюм утратил былую свежесть, и Мараховскому пора было думать об обновлении гардероба. И вот на улицах города снова появляется объявление: «Одинокий студент ищет угол».

Так и жил Владимир Мараховский все годы своей учебы в Ленинградском университете. А учился он еле-еле.

— Вовка, тяни на пятерки, — говорили ему комсомольцы. — Опять останешься без стипендии.

А Вовка в ответ только загадочно улыбался.

«При моей внешности и обходительности, — думал он, — можно легко прожить и без пятерок».

Так, на одних тройках Владимир Мараховский дошел до последнего курса. Ему оставалось сдать только государственные экзамены, чтобы получить диплом. И он сдал два экзамена из трех. А вот последний, третий, сдавать отказался. И сделано это было не потому, что впечатлительный студент в последний момент испугался строгостей экзаменационной комиссии. Нет, этот студент, несмотря на юные годы, умел держать свои эмоции на приколе. Он действовал всегда только из соображений голого расчета. Если бы Мараховский сдал последний экзамен, его тут же направили бы преподавать в периферийной школе. А он не хотел ехать на периферию. И вот вместо того чтобы готовиться к экзамену, Мараховский сел писать заявление.

«Прошу перевести меня в связи с изменением жизненных обстоятельств с последнего курса филологического факультета Ленинградского университета на четвертый курс МГУ».

Как это ни странно, его перевели, и Мараховский стал оклеивать своими объявлениями уже московские заборы: «Одинокий студент ищет угол».

И снова этот студент дошел до последнего курса. Что делать теперь? Сдать государственный экзамен и ехать на работу в село? Нет, ни в коем случае!

— При моей внешности я проживу и без работы.

— Чем вы занимаетесь? — спросил я Мараховского.

— Снимаю угол.

— Это разве профессия? Где вы работаете?

— ?!?

Два последних года молодой, полный сил человек ведет праздный образ жизни.

— Я живу в свое удовольствие, — говорит он.

А удовольствие это было весьма убогого свойства. До полудня в постели. Потом телефонные звонки приятелей.

— Вовка, как жизнь?

— Ни в жилу…

— Пошли, прошвырнемся.

— Железно.

И Вовка идет на улицу Горького. Со всех сторон ему кивают знакомые. Мишель, Бубусь, Каланча… Все это тоже по большей части угловые жильцы. Их легко узнать. И не столько по одежде и бобрику, сколько по вялым, замедленным движениям. Друзья-приятели Мараховского часами стоят у фонарных столбов и магазинных витрин, лениво провожая взглядом молодых, хорошеньких девушек. К вечеру угловые жильцы собираются по трое — пятеро и тут же на улице начинают перемывать косточки своим хозяйкам. Владелицам жилизлишков достается главным образом за скупость. Шутка ли, у молодых квартирантов часто не бывает в кармане даже на трамвай! Чтобы достать трешницу на чашку кофе с пирожным, Мараховскому приходится два раза в день бегать к своей хозяйке на службу и клянчить по рублю. Но ведь он, Мараховский, человек тонкий, с запросами. Ему нужны деньги не только на кафетерий, но и на маникюр, на футбольный матч…

Несмотря на двусмысленность своего положения, этот «тонкий» человек мирился с любыми унижениями, лишь бы только не трудиться.

И хотя вот уже два года, как Вовочка перестал ходить на лекции, Мараховский по-прежнему снимает углы и по-прежнему в конце каждого учебного года начинает собирать вещи, готовиться к отъезду.

— Ты куда?

— В Ставрополь, на побывку.

В этом году Вовочке не удалось без шума сменить место своего постоя. Хозяйка поймала его у дверей и закрыла на замок. Мараховский затопал ногами, закричал:

— Не смей покушаться на свободу моей личности!

Через день-два, улучив момент, он выскользнул на улицу и прибежал к нам.

— Помогите! Я не хочу больше снимать жилизлишки у Елены Митрофановны.

— Что случилось? Почему?

— Она в два раза старше меня. У нее дочь замужем.

У Елены Митрофановны, кроме замужней дочери, было еще четверо ребят школьного возраста. Мал мала меньше. Но это обстоятельство до самого последнего времени никак не смущало Мараховского. Может быть, теперь, с опозданием, у молодого парня проснулась совесть, и ему стало стыдно перед детьми, которых он объедал, и за их мать и за себя самого? Нет, совесть Мараховского спала, как и прежде. Переезд опять объяснялся голым расчетом. Мараховский присмотрел новую хозяйку, и новая обещала устроить будущего квартиранта на сказочную должность в каком-то учреждении, где Мараховский якобы будет получать зарплату, не работая.

Ну разве мог он, Мараховский, отказаться от такого предложения?

Отвратительное племя приживальщиков! Оно ассоциируется у меня с гнусным обликом замоскворецкого приказчика, который шел в наперсники к столетней купчихе, чтобы «вродниться» в торговое дело.

Но Владимир Мараховский не приказчик. Он окончил два советских вуза. Товарищи, с которыми учился Мараховский в ЛГУ и МГУ, работают педагогами. Их уважают, любят школьники, родители школьников, товарищи по работе. А Мараховский не ищет уважения окружающих. Он ищет легкой жизни. Мараховский согласен сейчас жениться даже в отъезд на дочери знатного рыбака или знатного комбайнера, пусть только этой дочери дадут в приданое собственный дом и сберегательную книжку.

— При моей внешности… — говорит он.

Но внешность без чести помогает плохо. И вместо собственного дома Мараховскому приходится пока снимать чужие углы и вымаливать трешницы у многодетных вдов.

Три часа работники редакции беседуют с Мараховским. Всем нам неловко за него и стыдно. А он хоть бы раз смутился, хоть бы раз покраснел. Мужчина без чести, достоинства и самолюбия. Вот как жестоко мстит жизнь человеку, который со студенческих лет мечтал о легком хлебе, собираясь жить в нашем доме на временной прописке, угловым жильцом!

1957 г.

Человек в курсе

Высоко в небе живет владыка вселенной — солнце. Но ни высота, ни могущественная сила жарких лучей не сделали солнце чванливым или недоступным. Любому из нас предоставлено право личного общения с самым могущественным из светил. Для этого нужно только дождаться утра, выглянуть в окошко, и ваше свидание с солнцем может считаться состоявшимся.

Но есть на свете владыка… Он даже не совсем еще владыка, а только маленький товарищ по фамилии Владыкин, но тем не менее…

На днях мы получили письмо, в котором несколько комсомольцев скорбными фразами живописуют деятельность товарища Владыкина. Письмо комсомольцев нас сильно опечалило, ибо все мы знали