Бес окинул взглядом сваленное на возу богатство: по суда, одежда, оружие — все, что ему удалось спасти из разоренного обоза. Он прихватил с собой даже огромное корыто, которое наверняка предназначалось для омовения спасенной им женщины. Горданцы славились своей чистоплотностью и, отправляясь в дальнюю дорогу, не забывали о своих привычках. Бес усмехнулся и провел рукой по запыленной бороде. Пожалуй, следовало бы побриться, иначе вид меченого испугает горданку не меньше, чем вид вохра.

Стемнело, когда Бес остановился на привал. Он выпряг коня и потрепал по потной гладкой шее. Гнедой благодарно фыркнул и потянулся к человеку влажными губами, Бес засмеялся и скормил ему горбушку черствого хлеба. С животными ему всегда удавалось найти общий язык, а вот с людьми все обстояло куда сложнее.

Горданка, казалось, очнулась от долгого беспамятства и теперь с ужасом смотрела на своего спасителя. Бес в ответ на ее взгляд только пожал плечами. Конечно, его растерзанная одежда и всклоченная борода вряд ли придутся по душе незнакомке, но тут уж ничего не поделаешь. Лучше находиться в руках у немытого меченого, чем в лапах у вохра. Однако женщина была, видимо, другого мнения. Бесу пришлось приложить немало усилий, чтобы догнать и связать обезумевшую беглянку.

— Хватит, — сказал ей Бес, — успокойся. Женщина, подчиняясь взгляду его темных глаз, затихла.

Бес на руках отнес ее в телегу и осторожно уложил на ворох одежды. Сейчас не время для бурных объяснений, пусть спит, утро вечера мудренее.

Айяла открыла глаза, когда луч утреннего солнца воровато скользнул по ее лицу. Луч падал сбоку из чуть при открытой двери. В полумраке трудно было определить, где она находится, и это испугало женщину.

— Тейт, — позвала она негромко.

Кто-то зашевелился в углу. Айяла в ужасе отшатнулась к стене сруба и сжалась в комок. Заросшее густой шерстью существо приблизилось к лежанке и уставилось на нее круглыми глазами. Айяла вдруг отчетливо вспомнила звериный вой и хриплый лай, неотвратимо накатывавшийся на обоз, и крики ужаса окружающих ее людей. Она закрыла глаза, не а силах справиться с прихлынувшей болью. Айяла много слышала о стае, но ей не приходило в голову, что страшные сказки детства, которые она так любила слушать долгими зимними вечерами, когда-нибудь обернутся страшной явью. Бедный Тейт, он был таким добрым и ласковым и так хотел показать ей родной Лэнд. Она вспомнила еще одно лицо, которое видела во сне, а может быть и наяву. Это было лицо старика, хмурое и грязное, заросшее густой бородой до самых глаз, темных и страшных, похожих на провалы черных колодцев далекого Тахтамыша, где прошло его детство. Слезы потекли из ее глаз, чертя борозды по грязному от дорожной пыли лицу. А может быть, Тейт тоже уцелел? Не мог он умереть, такой добрый и красивый, оставив ее одну в чужом мире. Он обязательно отыщет ее и вырвет из рук страшного колдуна.

Айяла приоткрыла глаза и покосилась на мохнатое маленькое существо. Медвежонок? Ей рассказывали об этих животных, обитавших в северных лесах. Айяла осторожно приподнялась на лежанке, напуганный ее движением медвежонок отпрянул и затаился в углу. Его испуг позабавил молодую женщину, и она засмеялась неожиданно для себя. Похоже, не только ей одной было страшно в этом негостеприимном доме, хозяева которого, казалось, забыли о своих гостях. Айяла приблизилась к медвежонку вплотную и ласково погладила его по густой мягкой шерсти. Медвежонок радостно пискнул и закружил у ее ног, высунув от удовольствия длинный розовый язык. А потом оказалось, что этих забавных мохнатых существ двое. Второй появился неведомо откуда и с удовольствием присоединился к первому, радостно повизгивая.

Айяла выскользнула из сруба и тут же зажмурилась от яркого утреннего света. В двадцати шагах от дверей она увидела двух мужчин и замерла, вжавшись разом ослабевшей спиной в шершавые бревна. Один из незнакомцев обернулся и скользнул по ее лицу равнодушным взглядом красных рыбьих глаз. Мужчина был похож на суранца — светлые волосы, приземистая фигура и большая круглая голова. Его поношенная грязная одежда тоже указывала на это. А такие пустые, лишенные жизни глаза Айяла встречала только у пешек. Второй был одет не чище первого. Он был выше товарища на голову. Широкоплечий и стройный, неизвестный походил на горданца, в том числе и черными как сажа вьющимися волосами, кое-где, правда, тронутыми сединой. Во всяком случае, незнакомец не был ни суранцем, ни северянином. Высокий наконец обернулся, и Айяла едва не вскрикнула, увидев его заросшее бородой лицо, с рваным шрамом через высокий лоб. Это был страшный колдун ее кошмаров. Был он не так уж стар, как ей показалось, но лицо и глаза его наяву пугали еще больше, чем во сне. Во всем облике этого человека присутствовало что-то холодное и безжалостное. Даже в жестах, с которыми он обращался к товарищу, сквозило явное пренебрежение. Бородатый колдун с неожиданной легкостью вскочил на подведенного суранцем коня, не коснувшись стремян, и, не оглядываясь, поскакал прочь от сруба. Суранец, нахлестывая плетью не послушную лошадь, поспешил следом за хозяином.

Айяла перевела дыхание — бежать нужно отсюда, и как можно скорее, пока не вернулись черный колдун и его оборванный спутник. Лучше умереть с голоду или стать добычей зверей, чем оказаться в плену у столь страшных людей. Чья-то фигура мелькнула за деревьями, и женщина вздрогнула от радостного предчувствия — неужели пришла долгожданная помощь? Она метнулась навстречу спасителям и тут же замерла, потрясенная и разочарованная. Огромный вожак стоял посреди поляны и, потрясая дубиной, издавал протяжные крики. Несколько расположившихся поодаль самок с интересом разглядывали невесть откуда явившуюся незнакомку. Десяток детенышей, невероятно грязных и уродливых, дурно пахнущих, окружили Айялу и принялись бесцеремонно дергать за подол платья. А она была так напугана, что даже не рискнула кричать. Сил ее хватило только на то, чтобы рвануться к высокому дереву и прижаться к нему спиной. Детеныши сразу же потеряли к ней всякий интерес. Кроме двух — эти приблизились к женщине и разглядывали ее в упор, о чем-то между собой переговариваясь. Айяла бросилась к срубу и захлопнула за собой тяжелую дверь. Запоров на двери не было, и она навалилась на нее всей тяжестью худенького хрупкого тела. Никто, однако, не преследовал ее, и девушка постепенно успокоилась. Ей даже стало немного стыдно, что она испугалась двух грязных детенышей. Айяла приоткрыла дверь и выглянула наружу: те двое по-прежнему стояли на поляне перед срубом и удивленно таращили на нее глаза. Теперь ей удалось рассмотреть их получше, и она готова была поклясться, что перед ней нормальные человеческие дети. И это открытие потрясло ее.

— Эй, — негромко позвала она, — идите сюда.

Два маленьких человечка растерянно переглянулись. Приближались они к ней с опаской, то и дело оборачиваясь назад, на поляну за деревьями, откуда неслись громкие крики рассерженного самца и жалобные повизгивания детенышей.

— Тебя как зовут? — спросила она черноволосого, который был то ли смелее, то ли беспечнее своего товарища.

— Волк, — черноволосый коснулся рукой подола ее платья и вопросительно заглянул в глаза. Айяла не возражала и Волк осмелел — уж больно красивой была эта расшитая желтыми птицами материя.