В сельхозартелях, где общественное производство было особенно запущено, получили развитие кустарничество и отходничество. В колхозах Кадышевского, Урено-Карлинского сельсоветов Карсунского района еще в военные годы основным занятием колхозников стало кустарничество. Колхозники и единоличники занимались валянием сапог, изготовлением гончарной посуды, а в сельхозартелях Ново-Погореловского сельсовета особое распространение получают занятия, связанные с обработкой древесины, распиловкой и продажей теса[1127].

Советским законодательством предусматривались различные меры дисциплинарного и уголовного воздействия на нарушителей трудовой дисциплины в сельскохозяйственном производстве, но районные власти и руководящие органы колхозов в первые послевоенные годы «терпимо относились к колхозникам, не выработавшим установленного минимума трудодней»1. В частности, согласно постановлению СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 13 апреля 1942 г. «О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней», не утратившим юридической силы и после окончания войны, лица, виновные в невыработке обязательного минимума трудодней, подлежали уголовной ответственности. За данное преступление предусматривалось наказание в виде исправительно-трудовых работ в колхозах сроком до шести месяцев с удержанием из оплаты до 25 % трудодней в пользу колхоза. Так, из 1373 колхозников, не выработавших установленного минимума, в Чердаклинском районе Ульяновской области в 1946 г. материалы в суд были направлены только на 23 человека[1128][1129]. В Кутузовском районе Куйбышевской области в 1947 г. из 1169 колхозников, вообще не принимавших участия в общественном производстве, к судебной ответственности было привлечено 53 человека[1130]. Из 302 колхозников Кинель-Черкасского района, не выработавших обязательного минимума трудодней, в 1948 г. было осуждено шесть человек. При этом на судебное рассмотрение ушло два месяца. Уполномоченный Совета по делам колхозов по Куйбышевской области отмечал, что прокуратура и судебные органы, «вместо принятия решительных мер, допускают либеральное отношение к нарушителям трудовой дисциплины»[1131].

В Куйбышевской области в 1947 г. за невыработку обязательного минимума трудодней был осужден 2121 колхозник, а в целом обязательства по выработке минимума трудодней не выполнили 35 587 членов колхозов[1132]. Во многих случаях данная мера воздействия не достигала своей цели, т. к. органы юстиции не следили за исполнением приговоров. Многие из осужденных даже после суда и отбытия наказания участия в работе колхоза не принимали. Так, колхозница из артели им. Фрунзе Приволжского района Куйбышевской области У.А. Н-ва была осуждена за невыработку обязательного минимума трудодней в 1945, 1946 и в июле 1947 года, но несмотря на это, за весь 1947 г. выработала только 35 трудодней[1133].

Систематическое нарушение колхозниками трудовой дисциплины, грозившее подорвать продовольственную безопасность страны и тем самым вызвать неблагоприятные социально-экономические последствия в индустриальных центрах, побудило правительство к принятию чрезвычайных мер. Президиум Верховного Совета СССР 2 июня 1948 г. принимает Указ «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни». В разработке указа личное участие принимал Сталин. Это был один из самых репрессивных законодательных актов послевоенного времени, затрагивающих интересы колхозников.

Указ наделял сельские сходы и общие колхозные собрания правом выселять колхозников, не выработавших обязательного минимума трудодней, в отдаленные районы страны сроком на восемь лет, в частности, в районы рек Енисея, Оби и Лены[1134]. Однако практика реализации Указа свидетельствует, что инициаторами собраний и сходов выступали районные власти и колхозное руководство. Именно представители государственных институтов определяли по каждому колхозу кандидатов на выселение и назначали сроки проведения собраний и сельских сходов.

Мероприятия по выселению наиболее злостных нарушителей трудовой дисциплины изначально являлись срежиссированными действиями, в которых крестьянам отводилась роль статистов и массовки. Они должны были утверждать заранее принятые решения колхозного и районного руководства. Анализ архивных документов о выселении колхозников по Указу от 2 июня 1948 г. показывает, что процедура выселения применялась к злостным нарушителям трудовой дисциплины не во всех случаях. Часто правления сельскохозяйственных артелей в качестве кандидатов на выселение выдвигали наиболее «острых на язык» колхозников, которые не боялись указывать своему руководству на существующие недостатки в хозяйственной деятельности и пользовались в селе особым авторитетом [1135].

Как отмечал секретарь РК ВКП(б) Радищевского района Ульяновской области Минеев, подготовка к сельским собраниям, на которых крестьян должны были ознакомить с положениями Указа и вынести решения о выселении, началась уже 13 июня 1948 г. Районные власти совместно с секретарями первичных организаций, председателями сельских Советов и колхозов «изучили ряд колхозов и колхозников, как организацию труда, так и трудовую дисциплину колхозников»[1136]. Было решено, что первое собрание должно пройти 25 июля в колхозе им. Чкалова, «где наиболее слабо с трудовой дисциплиной»[1137]. Нужно заметить, что уже в преддверии собрания районными властями было проведено совещание с участием сельского партийного и беспартийного актива. На нем были «распределены обязанности между коммунистами и активом, кто выступает, кто выносит предложение, утвердили счетоводов», а также договорились о кандидатуре на выселение [1138]. Ею должна была стать М.И. М-ва 46 лет, член сельхозартели с 1930 г. Выбор ее кандидатуры был связан с тем, что М-ва систематически не выполняла «установленный минимум трудодней» и жила за счет хозяйства, а ее муж был осужден в 1946 г. за хищение колхозного хлеба.