– Ты не обязана этим заниматься, – сказал он.

– И ты тоже, – ответила я.

Это вошло у нас в обычай. После шести вечера мы трудились бок о бок, выполняя различные задачи из списка неотложных дел, которые остались незавершенными. Мы брали с собой Дженну, и она рвала цветы или гонялась за сновавшими в высокой траве дикими кроликами.

И постепенно это стало привычкой.

Все произошло как-то само собой.

Маура и Хестер снова жили вместе в вольере для африканских слонов. Они начали привязываться друг к другу, и теперь их нечасто можно было видеть порознь. Маура явно стала главной в этой паре: когда она бросала вызов Хестер, та, будучи младшей, поворачивалась к приятельнице задом, демонстрируя покорность. После того вечернего купания в пруду я только один раз видела, чтобы Маура возвращалась к могиле слоненка. Ей удалось задвинуть свое горе в какой-то дальний отсек памяти и двинуться дальше.

Каждый день, отправляясь наблюдать за слонами, я брала Дженну с собой, хотя и знала, что Томас считал это опасным. Но его тут не было, и он больше не имел права голоса. Моя малышка росла как прирожденный естествоиспытатель. Она гуляла по вольеру, собирала камушки, травинки и полевые цветы, а потом раскладывала их на кучки. Обычно в это послеобеденное время Гидеон находил себе занятие где-нибудь поблизости, чтобы во время передышки немного посидеть с нами. Я стала приносить сэндвичи и для него тоже и наливала в термос побольше холодного чая.

Мы с Гидеоном беседовали о Ботсване, о слонах, которых я изучала там, обсуждали, чем они отличаются от здешних. Он рассказывал мне истории, которые слышал от людей, доставлявших слонов в заповедник, как животных в процессе дрессировки били или загоняли в узкий проход. Однажды он заговорил о Лилли – слонихе, у которой после перелома ноги неправильно срослась кость.

– Она жила в цирке. Корабль, на котором ее везли, стоял у причала в Новой Шотландии. Внезапно на нем возник пожар. Корабль затонул, некоторые звери погибли. А Лилли выбралась живой, но у нее на спине и на ногах были ожоги второй степени.

Кто бы мог подумать, что слониха, о которой я заботилась уже почти два года, пережила такие ужасы.

– Просто удивительно, – сказала я, – что они не обвиняют нас в том, что вытерпели от других людей.

– Думаю, слоны умеют прощать. – Гидеон посмотрел на Мауру, и уголки его рта опустились. – Во всяком случае, я очень на это надеюсь. Думаешь, она помнит, как я забирал ее детеныша?

– Конечно помнит, – прямо ответила я, – но больше не держит на тебя зла.

Гидеон собрался было что-то возразить, как вдруг лицо его окаменело, он резко вскочил и бросился бежать.

Дженна, прекрасно знавшая, что не нужно подходить близко к слонам, и до сих пор ни разу не пытавшаяся проверить, насколько строги наложенные мамой запреты, сейчас стояла в двух футах от Мауры и как зачарованная глазела на нее. Она обернулась и с радостной улыбкой пролепетала:

– Слоник!

Маура опустила хобот и обнюхала светлые хвостики Дженны.

Этот момент был одновременно полон волшебства и опасности. Дети и слоны непредсказуемы. Одно неловкое движение – и слониха могла затоптать Дженну.

Я встала, во рту у меня пересохло. Гидеон уже был рядом, он двигался медленно, чтобы не испугать Мауру. Подхватил на руки Дженну, как будто это была игра.

– Пойдем-ка обратно к мамочке, – сказал он, оглядываясь через плечо на слониху.

И тут Дженна заверещала:

– Слоник! Хочу туда!

Она брыкалась, пинала Гидеона ножками в живот, билась и извивалась, как рыбка на крючке.

Это была настоящая истерика. Крики девочки испугали Мауру, и она метнулась в сторону леса, громко трубя.

– Дженна! – рявкнула я. – Нельзя подходить близко к животным! Я же тебе объясняла!

Но в моем голосе звучал страх, и от этого малышка разрыдалась пуще прежнего.

Гидеон крякнул – обутая в кроссовку ножка попала ему прямо в пах.

– Прости… – произнесла я, протягивая руки, чтобы забрать у него ребенка, но он отвернулся и продолжал качать Дженну и подбрасывать ее вверх, пока крики не стихли, а плач не перешел в икоту. Малышка схватилась ручонками за воротник его красной форменной рубашки и начала тереться об него щекой, так же она делала с одеялом, когда засыпала.

Через несколько минут Гидеон положил спящую девочку на траву у моих ног. Щечки у Дженны раскраснелись, а ротик был приоткрыт. Я присела на корточки рядом. В этот момент моя дочка была как будто сделана из фарфора, вся соткана из лунного света.

– Она переутомилась, – сказала я.

– Она испугалась, – поправил меня Гидеон, опускаясь на землю, – но не в тот момент, когда все случилось, а уже потом.

– Да. – Я с благодарностью взглянула на него. – Спасибо тебе.

Он всмотрелся в заросли, где скрылась Маура:

– Она убежала?

Я кивнула:

– Тоже испугалась, уже после того как все случилось. Знаешь, я столько лет наблюдала за слонами и ни разу не видела, чтобы слониха рассердилась на детеныша. Не важно, насколько он капризный, непослушный или взбалмошный. – Я протянула руку и вытащила из волос Дженны распустившуюся ленточку, она протянулась по земле запоздалым штрихом к картине недавнего бурного всплеска эмоций. – К сожалению, меня природа не наделила столь безграничным терпением.

– Дженне повезло, что у нее есть ты.

– Ну да, – усмехнулась я, – лучше уж плохая мать, чем совсем никакой.

– Не наговаривай на себя, – возразил Гидеон. – Я же постоянно наблюдаю, как ты с ней общаешься. Ты хорошая мать.

Пожав плечами, я хотела было проявить скромность и отшутиться, но эти его слова слишком много значили для меня, и я вдруг без всякой задней мысли, абсолютно искренне, сказала:

– Из тебя бы тоже получился хороший отец.

Он взял один из одуванчиков, которые Дженна нарвала и сложила кучкой на земле до того, как отправилась знакомиться со слонами. Сделав ногтем разрез в стебле, Гидеон просунул в отверстие другой цветок.

– Вообще-то, я не против обзавестись парочкой малышей, пора уже.

Я сжала губы: не мне выдавать тайну Грейс.

Гидеон продолжил плести венок и вдруг спросил:

– Ты никогда не задумывалась, в кого мы влюбляемся: в реального человека или в его образ, который сами же и придумали?

Лично я всегда склонялась к мысли, что ни у горя, ни у любви нет перспективы. Откуда ей взяться, если один человек внезапно становится для тебя центром Вселенной – и не важно, нашел ты его или потерял?

В ожидании ответа Гидеон надел венок из одуванчиков на голову Дженны. Зацепившись за неразвязавшийся хвостик, он съехал девочке на лоб, и малышка пошевелилась во сне.