Холодный ноябрьский ветер срывал с деревьев последние листья. Прохожие зябко поеживались. Но Максим не мерз. Согревала радость. В старой болоньевой куртке Саши Рябина он шел по городской улице и улыбался свободе.

Больше двух месяцев провел он за решеткой. Начался судебный процесс. Надежды на спасение, казалось, уже никакой. Впереди светили срок и зона, а то и расстрельная тюрьма. Но в самый последний момент на помощь пришла Вика. Она дала показания в его защиту. Старший лейтенант Рябин сделал все, чтобы они сыграли решающую роль для оправдательного приговора. И вот Максим оправдан. Освобожден из-под стражи прямо в зале суда.

Саша Рябин ему многим помог. Он ему по гроб жизни обязан. Но Вике он спасибо не сказал и не скажет. Она этого недостойна. Сколько он выстрадал по ее вине!

Все, теперь он будет постоянно держать нос по ветру. Чуть завоняет где криминалом, он сразу в сторону. Хватит с него приключений!

* * *

Четыре месяца прошло с тех пор, как Макс устроился на приличную работу. И с тех пор о нем ни слуху ни духу. Исчез человек.

Арсений крепко привязался к Максу. Даже пить почти бросил. Всего пару раз срывался за все время, что его нет. До сих пор нет-нет да вспомнит Макса, когда в одиночку бренчит в переходе на гитаре. И вот сегодня он почему-то о нем вспомнил.

В истертую крышку от чемодана упала монетка достоинством в пять рублей. Совсем его за нищего принимают, борзота.

Арсений вскинул недовольный взгляд и увидел Макса. Он стоял перед ним в переходе и улыбался.

– Извини, братан, ничего больше нет, – виновато развел он руками.

– Макс! – обрадовался Арсений. – Какими судьбами?

– Да вот вернулся, если, конечно, примешь.

– Ну о чем разговор! У меня сейчас с бабками порядок. Я, кстати, конуру свою обставил. Знаешь, я ведь пить бросил. Ну почти.

– Если всего лишь почти, то поздравлений не жди.

– Да я и не настаиваю.

– А что ты там пел? Песня какая-то новая. Высший класс! Кто ее исполняет?

– Я пою, – смущенно ответил Арсений.

– Да я понимаю, что ты поешь. А кто на большой сцене исполняет?

– Никто. Понимаешь, это моя песня. Я ее сочинил.

– Да ну?

– Вот те и ну! Моя песня, и музыка и слова.

– Да ты гений! – искренне восхитился Макс.

На душе у Арсения стало так приятно.

– Да ну тебя!

– Гений по части музыки, – уточнил друг. – А слова, скажу тебе прямо, дерьмо.

– Сам знаю.

– Но ты не трухай, поэтов сейчас как собак нерезаных.

– И композиторов.

– Это тебе так кажется. Эх, раскрутить бы тебя с этой песней!

– Куда уж мне!

– Ладно, не прибедняйся.

– Слушай, а ты куда сейчас?

– К себе на квартиру.

– Может, ко мне заглянешь? Посидим, по сто грамм вдарим.

– Только по сто грамм, не больше, – улыбнулся Макс.

Арсений быстро собрал деньги, сунул их в карман потрепанной куртки, зачехлил гитару.

По пути к его дому они зашли в магазин, купили поесть и «мерзавчик» водки. Макс вкратце рассказал Арсению о своих похождениях.

В подъезде его дома под лестницей они нашли кожаный бумажник.

– Оба-на! А вдруг там «зелень»? Несколько штук!

– Ага, жди.

Макс в это не верил. И все же Арсений подобрал бумажник, заглянул внутрь. Пусто. Только паспорт чей-то и какие-то бумаги. На всякий случай он взглянул на адрес в отметке о прописке.

– Слушай, а черт этот совсем рядом живет, в соседнем доме, – сказал он Максу. – Вдруг ему бумаги эти позарез нужны?

– Пошли отнесем, – без особой охоты предложил тот.

– Может, ты сам? А я пока пожрать соображу.

– Ладно, давай, – Макс сунул бумажник в карман и вышел из подъезда.

– Я скоро! – через плечо бросил он.

Арсений в этом нисколько не сомневался.

* * *

Максим поднялся на третий этаж пятиэтажного дома, надавил на клавишу звонка. Тяжелая бронированная дверь открылась легко и быстро. На пороге возник брюхатый мужик с двухдневной как минимум щетиной.

– Чего тебе? – не очень приветливо спросил он.

– Бумажник не вы потеряли? – Максим протянул ему портмоне из крокодиловой кожи.

– Я!!!

Мужик дико обрадовался и даже полез было обниматься, но Максим вежливо отстранился.

– Слушай, это дело нужно обмыть! – Мужик взял у него из рук портмоне и жестом пригласил его в квартиру.

– Нет-нет, я пойду.

Его ждут в другой квартире.

– Да заходи ты. Не хочешь выпить, тогда я тебе пятьдесят баксов отвалю. Заслужил. Или не возьмешь?

– Можно, – пожал плечами Максим и зашел в квартиру.

Дверь за ним захлопнулась сама.

– Щас, будут тебе бабки, – мужик раскрыл бумажник.

Сначала на его лице отразилось недоумение. Потом ярость.

– Слушай, ты, педрила, а где бабки? – зарычал он.

– О чем ты?

– Здесь бабки были. Две штуки баксов. Где они?

Максим зажмурился от страха. Да, ему стало страшно. Нет, он не боялся этого брюхатого урода. Его пугало другое. Он боялся ввязаться в новую историю, от которой уже сейчас разило стопроцентным дерьмом.

– Бумажник твой был пустой.

– Да ты гонишь, козел! Бабки загреб, а «лопатник» припер. Вот я, мол, какой добрый. Да в рот я тебя делал, козляра!

Максим с трудом сдерживал себя. Врезать бы сейчас этому ублюдку под дых, а потом хребет переломить. Но нельзя. Хватит с него историй.

– Короче, козел, ты собой заплатишь.

– Собой? – ошалело посмотрел на него Максим.

В этот момент из одной комнаты в просторную прихожую вышли еще два мордоворота. Оба спортивного телосложения, бандитские рожи, глаза волчьи.

– На иглу мы тебя, фуфел, посадим, а потом чеченам толкнем, – сказал один. – До гроба в горах горбатиться на них будешь.

Максим не верил своим ушам. Его предлагают продать чеченам, в рабство. Неужели такое возможно?

– За этого неплохие бабки отвалят. Гляди, какой красавчик! Я бы его прямо сейчас законтачил, – захохотал второй.

– Короче, пацан, влетел ты, конкретно влетел. На чеченов теперь будешь пахать.