Из лагеря Тимура были отправлены письма. Архиепископ Султании Иоанн отбыл ко двору французского короля Карла VI с императорским посланием, возвещающим о триумфе завоевателя. В нем же говорилось о необходимости наладить беспрепятственную торговлю между двумя континентами[103]. В Англии король Генрих IV получил аналогичное послание. Так как континент был разделен на множество государств, которыми правили враждующие принцы, вряд ли Тимур встретил бы серьезное сопротивление. Поражение при Никополе подорвало силы Европы, ее денежные сундуки опустели, и она хорошо запомнила болезненный урок. Вместо этого христианский мир начал лихорадочную дипломатическую деятельность, ведь ничего иного просто не оставалось. Поток заискивающих писем устремился на восток.

Только что усевшийся на английский трон Генрих очень хотел, чтобы его права признал столь могущественный владыка. Он послал самые теплые поздравления полководцу, которого никогда не видел. От Карла VI из Франции отправилось письмо «победоносному и величественному принцу Тимуру» с благодарностями за хорошее обращение татар с христианскими торговцами, путешествующими в их землях. От византийского императора Мануила II прибыли послы, нагруженные бесценными камнями и золотыми флоринами. Император, который призывал Тимура на помощь в борьбе против турок, подтвердил свой вассалитет и предлагал дань за защиту и в будущем. Регент Константинополя присоединил свой голос к хору, восхваляющему Тимура, а к нему тут же примазались прагматичные венецианцы. Генуэзская колония в Пере продемонстрировала извечное чутье всех торговцев, моментально уловив изменение баланса сил, и ее послы примчались засвидетельствовать свою покорность, а знамя Тимура было торжественно поднято над Босфором.

Старые противники внезапно осознали, как грубо они ошибались до сих пор. В ответ на приказ Тимура султан Египта и Сирии Фарадж быстро изъявил покорность. Посол Тимура Атыльмыш был возвращен к своему господину с богатыми дарами — золотом и серебром, драгоценными камнями и лошадьми в роскошных попонах. Теперь в пятничных молитвах поминали титулы завоевателя, от его имени чеканились монеты, как это делалось в покоренных странах. Фарадж поспешил сообщить, что схватил двух старых врагов Тимура — багдадского султана Ахмеда и Кара-Юсуфа, принца туркменского племени Черных Шапок. Фарадж сообщил, что он сделает с ними то, что пожелает Тимур.

* * *

Тимур всегда понимал символическую важность исторических хроник и традиций. Они составляли важную часть того обличья, в котором он желал предстать перед своими подданными и врагами. Большинство его обращений к истории должно было послужить самому Тимуру. Прекрасно зная, какое место он занимает в длинной череде завоевателей, Тимур желал оставить будущим поколениям официальные свидетельства своих свершений. Поэтому он требовал детально описывать все свои военные походы.

То, что Тимур очень серьезно интересовался историей, не может отрицать никто. Он очень любил диспуты, даже ненавидящий его Арабшах упоминает об этом. Для украшения своего двора Тимур собрал настоящее созвездие великолепных ученых. Например, он несколько раз принимал у себя знаменитого арабского историка Ибн Халдуна, пока в 1401 году в течение месяца стоял под стенами Дамаска.

С традициями он считался настолько, насколько это было выгодно. Пока традиции укрепляли его власть, они соблюдались, но ими можно было манипулировать. В частности, он поднял знамя ислама и заявил об отходе от шаманизма монголов. При этом объявление джихада давало религиозную основу его завоеваниям и приносило определенный престиж.

С 1370 года, когда Тимур впервые прорвался к власти в улусе Джагатая, он всегда имел под рукой марионеточного хана, так как по законам монголов править могли только прямые потомки Чингис-хана. Хотя все знали, кому принадлежит настоящая власть, Тимур довольствовался скромным титулом амира. Поступая так, он выказывал, пусть и с тайным умыслом, свое уважение к обычаям степи.

Почти двести лет монголы признавали ясу, свод традиционных законов Чингиса. Тимур также насаждал его в своем государстве, так как хотел придать законное основание построенной им империи, подчинив своей воле правителей племен и улусов, и создать стройную систему власти, когда государство и армия подчиняются одному человеку. На поле боя его армия строилась привычным для монголов XIII века образом — правое крыло, левое крыло, авангард и центр.

В 1370 году он женился на вдове Хусейна Сарай-Мульк-ханум, чтобы еще больше поднять свой авторитет правителя, так как она была дочерью последнего хана улуса Джагатая, который правил Марвераннахром, и принцессой из рода Чингиса. Эта женитьба позволила ему называть себя Тимур Гураган, зять Великого Хана. Этот титул он постоянно использовал во время официальных церемоний, он поминался в пятничных молитвах и даже на монетах, которые чеканились от его имени.

После разгрома Баязида и капитуляции Фараджа две величайшие империи мусульманского мира склонились перед ним. Тимур безрадельно правил миром ислама. Как государственный деятель, он прекрасно осознавал силу традиций и влияние религии, поэтому вполне естественно, что он обратил свой взор на небольшую крепость на побережье Эгейского моря. Смирна оставалась последним христианским оазисом в Руме, символически противостоя новому владыке Азии. Еще одной причиной уничтожить Смирну был тот факт, что это пытались сделать оттоманский султан Мурад и его сын Баязид, но не сумели. Молниеносный провел там семь лет, пытаясь вырвать Смирну у рыцарей-госпитальеров ордена Святого Иоанна, который был основан в Иерусалиме в XI веке. Понятно, что Тимур хотел преуспеть там, где все остальные потерпели громкие неудачи.

Рыцари не могли рассчитывать на его снисхождение после того, как отказались сдаться. Хотя они не думали всерьез, что сумеют выдержать натиск непобедимого Тимура, их уверенность была понятной. Эта крепость стояла на высокой скале, выступающей в море, и казалась неприступной. Чтобы захватить ее, требовалось вести штурм одновременно с моря и суши, а эта задача казалась невозможной при тогдашнем уровне развития осадной техники. Но такие трудности лишь будили воображение и изобретательность Тимура.

Его амиры приказали воинам строить платформы на сваях, вбитых в дно моря, чтобы отрезать цитадель от берега. Затем к основанию стен подтащили осадные машины и подготовили штурмовые лестницы. Долгое время татары поливали струями греческого огня сердце Смирны, с удовлетворением следя за клубами черного дыма, поднимающегося в небо из-за стен осажденного города. Под стенами было подожжено огромное количество дерева, однако сильные декабрьские дожди погасили огонь, и стены устояли. В течение двух недель противники смотрели друг на друга, осажденные мужественно отбивали приступы татарских полчищ. Но постепенно неослабевающее давление начало приносить результаты. В стенах стали появляться проломы, через которые врывались воины Тимура, ведь, как говорится, капля воды камень точит. Рыцари-госпитальеры продолжали отчаянно сопротивляться, однако их просто раздавили числом. Татары жаждали устроить побоище, и Тимур в очередной раз разрешил массовое избиение сопротивлявшихся, тем более легко, что. это были упрямые неверные.