на голову, чтобы захлебнулась. Вероника почувствовала это, резко вскочила с корточек и отпрянула. У Истровской задрожали ноздри и недобро сверкнули глаза. Вероника снова двинулась вдоль реки. Аспенский широким шагом догнал ее. Заиграл мускулами, подавляя желание ударить жену. Он был равнодушен к ней как к женщине, но не представлял, как жить без нее. Он привык, чтобы она всегда была под рукой, незаметная, но необходимая каждый день. То, что сейчас происходило, не укладывалось у него в голове. До конца не верилось, что это совершается на самом деле.

В эту секунду он чувствовал себя побитым волком, убегающим с поджатым хвостом. Не хотел знать, что потерпел поражение, что не получалось так, как хотел. По скулам пробегала судорога, не покидало жуткое желание смять и раздавить жену. Дыхание останавливалось, горло перехватывало невидимой петлей. Глаза были страшны. Густая пелена мрака опустилась на них и проникла в мозг. Он резко шагнул к своему стульчику.

Марина Печаева, так же как Истровская, наблюдала за Аспенским. Хотелось глянуть в глаза Константину и выказать свое презрение. Сломать его трудно, но плюнуть в лицо можно от всей души. Поднялась со стульчика, остановила Андрея, намерившегося сделать то же самое:

– Сиди, я только скажу ему, что он подлец!

– Ты не удивишь его, – попытался возразить Андрей. – Твое мнение для него не новость.

– Знаю. Но чтобы лучше запомнил. – На ее лице вместо обычного беззлобного выражения был ледяной холод.

Несколько человек во главе с Людмилой Адаевской накрывали на столы. Анатолий толкался у мангалов, наблюдая за приготовлением шашлыков. Остальные участники пикника, кто моложе, сбрасывали с себя верхнюю одежду и сигали в реку.

Вероника смотрела на них с некоторой грустью и завистью. От такой невероятной жары она бы и сама не прочь окунуться в воду. Молодой человек в плавках, проходя мимо, приостановился:

– А вы бы тоже разделись, – посоветовал, смущаясь.

Вероника улыбнулась. Он словно вырвал ее мысли из уныния. Всю жизнь она чувствовала себя одинокой, хотя рядом всегда были какие-то люди. Но когда появился Хавин, все переменилось. Возле него она ощущала покой и прилив сил. Его восторги окрыляли. Как было бы хорошо, если бы на месте этого парня сейчас стоял Павел. Она посмотрела на парня с теплотой:

– Вы советуете?

– Конечно. Вода освежает и поднимает настроение, – его голос окреп. – В такую погоду у реки нельзя быть грустной. – Парень окончательно обрел уверенность в себе, вскинул голову. – Не бойтесь! Вперед!

Вероника на миг задержала дыхание и выдохнула:

– Я больше ничего не боюсь, молодой человек!

– Тогда в воду!

Она решительно сняла с себя просторный сарафан и обувь. Парень восхищенно присвистнул:

– Вы очень красивая! Просто шик!

– Очень-очень? – засмеялась Вероника. Приятно было, что молодой человек не смог сдержать эмоций.

– Супер! – Парень смотрел, не отрываясь.

Вероника положила на траву одежду и красиво пошла к воде.

38

Аспенский подходил к стульчику, когда перед ним возникла Марина. Он глянул на нее отсутствующим взглядом, не узнавая. Потом поморщился недовольно. Она спросила:

– Избегаешь меня? Боишься посмотреть мне в глаза?

– Я?! – нахмурился Константин. – С чего ты взяла?

– Ты обманул меня! – Глаза Марины замерли, она как бы приняла стойку кобры перед флейтой.

Но он сейчас был не в том настроении, чтобы выяснять отношения с Мариной. Он не хотел видеть ее, а тем более выслушивать упреки. Поэтому отрубил:

– И что с того? Ты же не умерла! И мужик твой жив и здоров! – Константин не оправдывался и не хотел давать повода для продолжения разговора.

– Подлец! Ты превзошел себя! Подлец! – Марина вся изменилась, полноватая фигура вытянулась кверху и стала тоньше и выше.

Константин отмахнулся, прошипел:

– Остынь! И запомни, подлее баб никого не бывает!

– Я плюю на тебя! – выплеснула Марина и плюнула.

Плевок попал ему в щеку. Аспенский побагровел, сжал кулак. Но Марина была не Алла Истровская, с нею он не мог быть необузданным. Марина притягивала его. Он резко вытер лицо и мрачно предупредил:

– Ты плюешь в колодец, из которого еще не раз придется напиться!

– В твоем колодце отравленная вода! – задрожала Марина. – Пить из него смертельно опасно! – Сделала короткую паузу. – Мне жаль Веронику.

Константин заиграл скулами:

– Не жалей. Она не заслуживает этого. Она – дура.

Женщина презрительно хмыкнула:

– Дурак ты! И в этом все зло!

– Придержи язык! – просипел Аспенский, бычась: Марине палец в рот не клади, в обиду себя не даст, не Вероника.

– Тебе не нравится быть дураком?! – спросила она с ехидцей. – Ну, конечно, тебе не нравится быть дураком. Но что поделаешь, этого уже не изменить, Константин. Это твоя природа!

Его перекосило, она откровенно унижала его, зло выдохнул:

– Убирайся!

– От тебя тошнит! – медленно отозвалась Марина и с презрением шагнула от него.

Ее презрение мурашками прошлось по телу Аспенского. Он удивился этому и даже растерялся. Глянул ей в спину и лихорадочно провел рукой по щеке. Противное ощущение плевка не покидало. Поляна показалась уродливой, трава под ногами мешала. На стульчик опустился тяжело.

И тут же перед собой увидал Истровскую. Даже вздрогнул, будто это был черт из табакерки. Тут же в голове сверкнула дикая мысль, что женщин нужно убивать сразу, как только они появляются на свет. Прошли времена Древней Спарты, а жаль. Опоздал он со своим рождением.

Алла, не спрашивая разрешения, плюхнулась на стульчик Вероники. Ее бесцеремонность взбесила его:

– И ты припрыгала? – рыкнул он.

Ее глаза сверкнули, обжигая Константина:

– Я не лягушка, чтобы прыгать!

– А кто же ты? – пренебрежительно осклабился он. Тяжелый осадок после разговора с Мариной полился злостью на Истровскую.

Алла поняла это и ее красивые губы выгнулись в издевке:

– Ты обещал мне Хавина на тарелочке, а сам не можешь управиться с бабами. Я все вижу. Ты жалок и никчемен, – уколола она.

– У тебя плохое зрение, – огрызнулся Аспенский.

– У меня отличное зрение, Константин! – Алла напружинила худое тело. – Я даже вижу, какую ты мне свинью собирался подложить в бизнесе! – Желание мстить Аспенскому преследовало ее с такой силой, что мозг закипал, а воздух над головой тяжелел, как перед грозой. Ее подмывало бросить ему в лицо, что она знала о нем больше, чем он думал. Хотелось показать, что она не глупее его, а он не умнее. Но сдерживалась.

– Дура! – выдохнул Константин. – Бизнес – не твое дело. Ты один магазин едва вытягиваешь. Какую сеть ты можешь организовать? – И ухмыльнулся. – Ты только на мужиков сети умеешь расставлять. Да и то на иных зубы обламываешь! – Он намекал на Хавина, осознавая,