откупщиками. Откупа чаще встречались в центре страны и в степном приграничье, чем на севере (где органы местного самоуправления назначали лиц, ответственных за сбор налогов). Гости – богатейшие купцы, имевшие право торговать с другими городами и странами, – обладали возможностью приобретать самые выгодные откупа (например, винные откупа в Москве). Более мелкие откупа (право держать харчевни, собирать провозные платежи и таможенные пошлины) отходили к людям самого разного положения – купцам, горожанам, казакам, солдатам, крестьянам. Большой проблемой для государства было мошенничество со стороны откупщиков.

Государство также стремилось упорядочить таможенные пошлины и налоги по всей стране, но с переменным успехом. Так, например, города при сборе провозных платежей и налогов с продаж обычно делали поблажки своим купцам; власти боролись против этого с конца XVI века, и в 1653 году такая практика была официально прекращена. Государство также объединяло различные таможенные пошлины, чтобы облегчить погрузку товаров в важнейших портах и увеличить свой доход. И все же в эти столетия по всей империи существовало множество различных налогов и провозных платежей, взимавшихся на границах регионов.

Если говорить о прямых налогах, то в XVII столетии к поземельному налогу прибавились и другие. В 1620-е годы, после Смутного времени, Романовы объявили о введении чрезвычайных сборов с целью профинансировать военную реформу и восстановление страны; позднее сборы стали ежегодными ввиду расходов на войны – Смоленскую (1632–1634) и Тринадцатилетнюю (1654–1667). Чрезвычайные сборы взимались еще в 1670-е годы, но уже к середине столетия государство начало пытаться проводить более последовательную финансовую политику. Уложение 1649 года заметно усовершенствовало прямое налогообложение, прикрепив сельское и городское население к местам его обитания и тем самым завершив процесс закрепощения. Кроме того, помещики лишались налоговых льгот, которыми пользовалась их собственность в городах, что, в принципе, давало жителям последних монополию на городскую торговлю. Но это мероприятие оказалось трудно провести в жизнь, и льготы продолжали действовать на протяжении существенной части XVIII века. Государство также попыталось присвоить себе налоговые поступления от церковных крестьян, учредив, в частности, для этого Монастырский приказ, но после протестов со стороны церковников отказалось от такого шага (1677).

Конец 1670-х и 1680-е годы были ознаменованы энергичной реформаторской деятельностью: были предприняты усилия для формирования единого государственного бюджета, а в 1677 году единицей прямого налогообложения стало домохозяйство – в данном случае власти опирались на новые земельные кадастры. Государство также стремилось устанавливать ставки с учетом платежеспособности горожан и крестьян. Разумеется, Россия еще не пришла к сложным методам учета и последовательной финансовой политике, в отличие от более развитых и меньших по размеру государств, таких как Англия: Джон Брюер называет все это «мускулатурой власти» (применительно к Англии XVIII века), а Чарльз Тилли считает важнейшим элементом государственного строительства в раннее Новое время. Однако в последние десятилетия XVII века российские власти сознательно осуществляли реформы с целью усилить контроль над национальной экономикой.

ПРОМЫШЛЕННОСТЬ

Русское горожане не славились как искусные производители ремесленных изделий. Судя по отзывам иностранцев, качество изделий, производившихся в период раннего Нового времени, было низким – за редким исключением (тончайшие астраханские шелка, выходившие из рук армянских мастеров; ковры, иконы, ювелирные изделия, создававшиеся в кремлевской Оружейной палате). Не существовало гильдий, которые внедряли бы высокие стандарты, а иностранные товары были настолько дорогими и своеобразными, что у обычного ремесленника не было стимулов создавать что-либо подобное. Российская промышленность в это время давала по большей части не готовые изделия, а сырье и полуфабрикаты, над которыми работали полуквалифицированные крестьяне и горожане.

Российское производство до некоторой степени стимулировалось экспортной торговлей. Так, например, спрос на лесоматериалы и сельскохозяйственную продукцию в северных областях способствовал росту производства дегтя и поташа, использовавшегося для изготовления тканей, мыла, стекла. В 1615 году государство объявило своей монополией продажу дегтя, но последняя обычно сдавалась на откуп английским или голландским купцам. Иностранцы также вкладывали деньги в установки для свивания канатов – эти изделия были крайне необходимы британскому флоту. Спрос на юфть вызвал появление соответствующих мануфактур в Ярославле, Костроме, Нижнем Новгороде, имевших хорошую связь с портовыми городами Верхнего и Нижнего Поволжья, а через них – с Белым морем и Каспием соответственно. Юфть изготавливали и в новгородских и псковских землях для экспорта по Балтике. В этом же регионе, как и на западных окраинах, выращивали коноплю и лен, которые вывозились через Архангельск и балтийские порты.

Торговля между городом и деревней – ее вели крестьяне или мелкие торговцы – была оживленной, несмотря на самодостаточность крепостного хозяйства. Уже в XV веке региональное производство было достаточно развитым, чтобы обслуживать нужды городов и экспортной торговли: главными занятиями в лесных и озерных областях к северу и северо-востоку от Москвы (Поморье, Белоозеро, Ладога, реки Волхов и Шексна) были лов, сушка и засолка рыбы для последующей продажи. Богатые лесом север и северо-восток давали мед и воск. Крестьяне из многочисленных вотчин Кирилло-Белозерского монастыря производили соль, рыбу, сало и кожу для экспорта или продажи по всей России. Крестьяне крупных монастырей в центре, особенно Иосифо-Волоколамского к востоку от Москвы и Троице-Сергиева под Москвой, заготавливали дрова, рыбу, зерно и соль. Троицкий монастырь держал на Волге, Северной Двине и Белоозере суда, которые плавали с торговыми целями вплоть до Новгорода и Холмогор. Лен и конопля обрабатывались крестьянами на обширной территории, включавшей Ливонию, псковские, новгородские, смоленские, ярославские и можайские земли; в этих районах также производили текстиль и кожаные изделия на экспорт. Города центра и севера – Кострома, Вологда, Можайск, – где скотоводство давало больше дохода, чем земледелие, специализировались на выделке кож.

В этот период большое значение имело производство соли и железа. Солеварение требовало больших вложений и значительного числа рабочих, поэтому обычно им занимались крупные игроки – например, Соловецкий монастырь на севере и Строгановы на Урале. Первым центром солеварения в России стал Сольвычегодск: около 1570 года на десяти соляных варницах Строгановых было занято 6000 рабочих. Производство соли в меньших масштабах осуществлялось в бассейне Северной Двины и вблизи Астрахани. В XV–XVI веках железоделательная промышленность была еще довольно примитивной, но ею занималось множество мелких предприятий по всей стране – в Новгороде, Устюжне Железнопольской, Карелии, Ярославле, Твери, Вологде, Туле и Серпухове. Болотная руда всегда имелась в наличии, ее можно было обрабатывать при помощи поташа, получаемого из местного леса. Кузнецы изготавливали из железа плуги и косы, чайники, различные инструменты для собственного пользования или для продажи в городах.

Одновременно государство изо всех сил старалось создавать производственные мощности для военных нужд, охотно прибегая к помощи иностранцев. Уже в 1446 году русские мастера могли