– Что ж. Пожалуй, поеду взгляну.

– На «Летящую S»? – просиял Т. Р.

Руфус снова кивнул.

– Вот только затопчу костер.

Nederland[66]

Последние два часа перелета ознаменовались такой турбулентностью, с какой Саския в жизни не сталкивалась. Вот бы сидеть сейчас в рубке бизнес-джета, где лучше обзор и хотя бы не чувствуешь себя совсем беспомощной! В конце кружного пути из Техаса самолету пришлось пробиваться сквозь шторм, бушующий над морем между Норвегией и Британией и грозящий ранним утром по местному времени обрушиться на Нидерланды. Наконец они сумели вырваться из штормовой зоны, обогнать бурю и приземлиться в Схипхоле при ясной и безветренной погоде. Саския была рада, что послушалась совета как можно раньше вылететь с аэродрома «Летящей S».

Через все иммиграционные формальности королева Фредерика Луиза Матильда Саския прошла, как и простые смертные, в главном терминале Схипхола. Только теперь она вспомнила, что так и не оформила официально свое пребывание в США. Возможно, об этом позаботился Виллем? Или еще придется подбирать оборванные концы? И важно ли это сейчас, когда она снова на родине? Эти вопросы заставили ее вновь прокрутить в памяти все, что произошло за последнюю неделю, начиная со свиней на летном поле и кончая вчерашним вечером – чудесным сексом с Руфусом на полу старинного железнодорожного вагона посреди пустыни в техасской глуши. Сейчас, идя по Схипхолу, слыша со всех сторон голландский язык, чувствуя головокружение от смены часовых поясов и легкую остаточную тошноту от воздушных ям, – здесь, где все было ей знакомо, Саския едва могла поверить, что это не сон.

Через несколько минут все сели в машину и помчались в Гаагу, и в два часа ночи Саския наконец вошла к себе в Хёйс-тен-Бос. Лотта уже спала. На биологических часах Саскии был ранний вечер. Более того, она совершила тактическую ошибку, вздремнув в самолете. Поэтому решила пройтись. В южной части неба виднелись звезды и убывающий месяц, но северная половина была темным-темна: оттуда надвигалась на Нидерланды невидимая во мраке буря. Ушей королевы достиг знакомый шорох, переходящий в ропот: верхушки деревьев древнего леса, отяжелевшие от густой листвы, чутко ловили поднимающийся ветер. Саскии захотелось вынести на улицу кресло и посидеть здесь, любуясь приближением грозы, – но в конце концов она решила, что, пожалуй, лучше поспит. Она вернулась в дом и наконец забралась в постель.

Если в выражении «ординарное стихийное бедствие» есть хоть какой-то смысл, то вплоть до середины завтрака происходящее казалось вполне ординарным стихийным бедствием. Ветер и волны обрушились сперва на северную Фризию, а оттуда начали путь на юг. Какая-то «волна-убийца» разрушила дамбу, но прочие защитные сооружения не пострадали. Здесь и там валились деревья, размывало дороги, переворачивались грузовики. По всем понятиям Саския в таких случаях должна бежать туда, где требуется ее помощь! Но по зрелом размышлении, лучше было подождать до завтра. Появившись сейчас, в разгар событий, она только помешает спасательным службам и вызовет подозрения в том, что стремится попозировать на фоне разрушений.

Ночью включалась сигнализация: как выяснилось, причиной стало то, что от могучего дуба в сотне метров от охранного периметра отломился огромный сук, сам величиной с небольшое дерево. Саския все это благополучно проспала. Теперь было решено примерно через час выйти вместе с Лоттой и посмотреть на сук – под пристальным взглядом фотокамеры.

Саския как раз обсуждала подробности с Виллемом и другими членами команды, когда к завтраку спустилась Лотта. Все деликатно удалились, оставив мать и дочь наедине, – а те обнялись и расцеловались нежнее обыкновенного. В последние пару лет отношения между королевой и принцессой стали не то чтобы плохие, но слегка натянутые, как часто бывает у подростков и их родителей. Но теперь лед вдруг оказался разбит. Почему – понимала сама Саския, но никто из персонала и прислуги не понял; впрочем, они об этом и не задумывались – просто выскользнули допить кофе в соседней комнате, чтобы дать матери и дочери спокойно поговорить.

Едва обе сели и взглянули друг на друга, Саския заметила, что Лотта накрасилась к завтраку, хоть и довольно скромно. Это вызвало у нее смешанные чувства. Разумеется, Лотта вправе делать со своим лицом все, что захочет. Но до сих пор она демонстрировала здоровое сопротивление тем требованиям, что навязывает общество женщинам в целом и королевам в особенности, и даже заслужила репутацию принцессы-бунтарки. Впрочем, сейчас поднимать эту тему явно не стоило. Возможно, Лотта просто догадалась, что после завтрака они пойдут смотреть на разрушения и при этом их будут фотографировать. Гаагсе-Бос – публичный парк. Любой, у кого есть фотоаппарат с длинным объективом и много свободного времени, может сделать неавторизованное фото знаменитости.

Лотта оценила деликатность матери и в ответ не стала упоминать о том, что несколько дней подряд составляло предмет их оживленной переписки. Пока персонал в соседней комнате, такие темы обсуждать не стоит. Забавно: текстовые сообщения и прочие безликие электронные средства связи порой располагают к большей откровенности и свободе, чем общение с глазу на глаз. Любой посторонний человек, почитав, что писала Лотта в Техас, наверняка представил бы себе нечто совершенно отличное от девочки-подростка, иногда склонной пренебрегать условностями, но в целом послушной и благонравной, что сидит сейчас напротив матери в голубой футболке и с нетугой золотистой косой, переброшенной через плечо. Несколько мгновений Саския молча смотрела на дочь, приятно пораженная – как бывает со всеми родителями – тем, как ее девочка выросла и переменилась.

– Ну и зачем ты туда ездила? – первым делом поинтересовалась Лотта.

– В Техас?

– Да. Официальную версию я знаю: частный визит к друзьям-американцам, задержалась из-за урагана. Ладно, допустим. Только мне хотелось бы знать…

– Обязательно расскажу, когда останемся вдвоем. Я ездила на конференцию по глобальному потеплению.

На лице Лотты отразилось одобрение.

– Милая, знаю, что для тебя эта тема очень важна – даже если бы ты не…

Саския обвела жестом все вокруг, что означало: «Даже если бы ты не была – с ума сойти! – принцессой и не жила бы в королевском дворце».

– Техас… – задумалась Лотта. – Я знаю, что там крупная нефтяная индустрия.

Саския подавила в себе желание ответить назидательным тоном что-нибудь вроде: «Дорогое мое дитя, крупная нефтяная индустрия сейчас повсюду, и значительная ее доля принадлежит нам». Вместо этого она сказала:

– Определенно, в Техасе она более заметна. Там нефть добывают из земли. Но используется-то она повсюду. Это не так очевидно, но каждое здание, каждый автомобиль – тоже часть нефтяной индустрии.

– И воздух, которым мы дышим, – добавила